Новый Мир ( № 11 2009)

“Книга Кантора делит людей на тех, от кого пахнет бедой и от кого шашлыком, на гибнущих от рака и губительных, как рак, — она архаична, как может быть архаична сказка или газетная статья; она еще не знает того, что знает литература”.

 

Михаил Делягин. Принуждение к переменам. — “Завтра”, 2009, № 35,

26 августа.

“Если целью существования человечества остается получение прибыли (то есть оно продолжает существовать в рамках рыночной доминанты поведения), главная задача, которая объективно стоит перед ним, заключается в физическом истреблении собственной нерентабельной части. <...> В настоящее время, насколько можно судить, эта проблема и решается, причем в разных регионах Земли возникли три базовые модели решения. Население Африки (по этому же пути движется „Большой Ближний Восток”) удерживается в нищете, социальном хаосе и истребляется болезнями (начиная со СПИДа). Население Латинской Америки (как и Восточной Европы, включая СНГ и Россию) утилизируется социально: бывший „средний класс” превращается в „людей трущоб”, поведение которых описывается уже не столько социальными, сколько биологическими закономерностями. <...> По третьему пути, наиболее комфортному, идет развитая часть Европы: это развитие наркомании”.

 

Денис Драгунский. От храма к магазину и обратно. — “Частный корреспондент”, 2009, 20 августа <http://www.chaskor.ru>.

“Я уверен, что попытки воссоздать традиционные сильные вузы, подобные тем, которые создавали славу советскому высшему образованию в 1930 — 1980-е годы, — это попытки бессмысленные и тупиковые”.

“Целостное представление о том, как устроена Вселенная, Земля, общество и человек, перестало быть национально общепринятым и, как говорил Маркс, „общественно необходимым””.

 

Борис Дубин. О словесности и коммерции сегодня. Заметки социолога. — “Иностранная литература”, 2009, № 7 <http://magazines.russ.ru/inostran>.

“Деньги как факт и как особое измерение повседневной жизни большинства, если не всех, появляются, начинают значить и реально действуют в современных обществах (modern societies) , построенных на разнообразии жизненных укладов и плотных коммуникациях между ними, коммуникативной „прозрачности”. Деньги и есть один из способов, а точнее — универсальных и чисто формальных, бескачественных посредников таких повсеместных и ежеминутных коммуникаций (слово „формальный” здесь означает, что собственного содержания у денег нет, почему они и могут символизировать практически любое содержание). В условиях социальной раздробленности и изоляции — одних от других, одних от всех, „нас” от „них” — деньги не действуют, они теряют свое главное свойство: способность соединять, опосредуя. Не работают деньги и при социальной стагнации. Не случайно в СССР застойных брежневских лет специалисты насчитывали несколько сотен видов условных „денег”, вернее — их эквивалентов, от разнообразных пропусков и талонов до той или иной „натуры”. Однако в таких закрытых и застойных условиях пышно расцветает „мифология денег”, вера в то, что они — главное в жизни, что все и все им подвластны и т. п. Если в развитых и открытых обществах деньги — как бы клей или смазка нормальной жизни, то в закрытых и стагнирующих они — что-то вроде царской водки, съедающей все другие ценности и нормы”.

 

Е. А. Ермолин. Трансавангард как литературная доминанта в поэзии нового века. — Сайт Ярославского отделения Союза российских писателей, 2009, сентябрь <http://www.yaro-srp.ru/new_page5.htm>.

Доклад на Васильевских чтениях 2009 года. “Сокращение или упрощение круга задач мстит. С этим связан, к примеру, закат многих литературных репутаций, сложившихся в подцензурной советской литературе, и проблематизация статуса наших современников, произвольно облегчивших свою миссию”.

“Трансавангард в принципе не отказывается ни от каких средств традиционного авангарда (включая, например, футуризм, сюрреализм и пр.), существует в ситуации неистребимого художественного плюрализма (и плюрализма средств выражения, средств существования), поэтому вполне органично апеллирует к самым разным традициям и вдохновляется разными проектами, включая отнюдь не авангардистского характера традиции большого размера (реализм, романтизм и др.), но он и отталкивается — прежде всего от непосредственно предшествующей ему школы концептуализма, в рамках которой искусство было приведено к предельной условности, сведено подчас к игре мыслительными мнимостями”.

“Еще один стилистический вектор актуальной поэзии — эссеизм (металитературность): тексты о