соответственно). Тема рая – не только же дань это мелодраматическому опусу, под который стилизуется Памук, – действительно не сходит со страниц на всем протяжении книги. В начале их романа Кемаль ожидает в будущем «полной гармонии и радости жизни»; из детских воспоминаний он выуживает эпизод, когда они наблюдали ритуальное заклание барана: «...когда-нибудь, когда мы будем на пути к раю, этот барашек проведет нас по мосту Сырат»; после свиданий в той самой квартире «…обоим было трудно покидать рай, одеваться, теряя наготу, и как тяжело было просто смотреть на старый, грязный мир». Вдвоем им видится райский сад [8] : «Потом мы рассказывали друг другу, что видели и чувствовали в той волшебной стране, и Фюсун сказала, что смотрела из окна на полутемный, полный деревьев сад, на ярко-желтый луг за садом, на котором от ветра покачивались подсолнухи, и на синее море вдали». Но рай оказывается недостижим, он всего лишь фантом их воображения («Мечта о рае (может быть, следовало сказать (1)иллюзия(2)?)» - и все заканчивается в том саду, куда из комнаты отеля выходит утром Фюсун накануне их свадьбы и где происходит их ссора, приводящая к трагической поездке на машине и аварии… Как сказано у арабского мистика Джебрана Халиля Джебрана, подвергавшегося преследованиям в родном Ливане и жившего в Америке, «любовь – садовник, который заботится о ростках, но он же и срезает их» [9] .
Стремление к раю – это, прежде всего, желание выйти из современности, ее времени. Так, даже походы Кемаля в гости к Фюсун трактуются весьма значимо: его пребывание вместе с Фюсун и ее мужем «превратилось в повторяющуюся обыденность, но обыденность прекрасную, существующую вне времени», а про речи отца Фюсун сказано, что «слово (1)время(2) он использовал здесь в значении (1)современный мир(2), (1)эпоха, в которую мы живем(2). Это (1)время(2) постоянно менялось, а мы, с помощью настенных часов, старались держаться подальше от всех перемен». Сидя в столовой с Фюсун, ее мужем и ее родителями, Кемаль чувствовал, что пребывает «в таком состоянии, когда я достаточно далек, мы оба достаточно далеки от греха и преступления, словно прародители человека в раю, и предавался счастливым фантазиям и удовольствию пребывания рядом с Фюсун». И его воровство предметов, до которых она дотрагивалась на той же кухне, тут читается уже не в контексте болезненной обсессии, но как своего рода приобщение, словно к мощам святого (недаром в другом месте сказано о древних китайцах, считавших, что у вещей есть душа)… Тем более что предметы прошлого способны объединить время: «Отдельные мгновения, которые я соединил вещами: фарфоровой солонкой, сантиметром в коробочке в виде собачки, устрашающим консервным ножом, пустой бутылкой из-под подсолнечного масла (1)Батанай(2), которое всегда имелось на кухне Кескинов – с годами слились в моем сознании в непрерывное Время».
Все темы – Стамбула и Востока и Запада, утраченной любви и чаемого рая – увязываются в книге Памука в одно: «…по вечерам выпивал и часами бродил, отуманенный спиртным и мечтаниями, по переулкам Фатиха, Карагюмрюка и Балата, разглядывал сквозь незанавешенные окна дома чужих людей, смотрел, как ужинают вместе счастливые семьи, и часто мне казалось, что Фюсун где-то здесь, где-то рядом, и на душе становилось тепло. Иногда я чувствовал, что причина этой радости даже не в близости к Фюсун, а в чем-то совсем другом. Здесь, на окраинах города, на грязных улицах бедных кварталов, среди машин, мусорных бачков, на выложенной брусчаткой мостовой, в свете уличных фонарей, рядом с мальчишками, гонявшими полусдутый мяч, я постигал суть жизни. Постоянный рост отцовского предприятия, его фабрики и заводы, повышение благосостояния – все это вынуждало нас поступать по- европейски, сообразно нашему положению, однако привело к тому, что мы забыли простые основания жизни, и сейчас на этих грязных улочках я будто искал ее утраченный смысл». Так сложно и одновременно просто рифмует Орхан Памук в своей очень поэтичной книге.
Александр Чанцев
[1] М и л ь ч и н К. Тройственный Памук: как турецкая «клюква» стала психотерапией для всего человечества. - «Русский репортер», 2009, <186> 36 (24 сентября – 1 октября), стр. 38.
[2] См. беседу Г. Шульпякова с О. Памуком: Хождение Памуком. – «Новая Юность», 2001. <186> 49 <http://magazines.russ.ru/nov_yun>.
[3] В своей нобелевской речи Памук, говоря о том, как сочетаются темы любви и ненависти к Западу, приводит в пример Достоевского.
[4] Памук О. «Я пытаюсь объяснить Турцию самим туркам». - Интервью «Time Out». 2009, 24 - 30 августа, <186> 33 < http :// www . timeout . ru / journal / feature >.
[5] Сура 16 «Пчелы». Коран. Пер. с араб. И. Крачковского. - М., «Буква», 1991, стр. 219.
[6] Ж е н е Ж. Мастерская Альберто Джакометти. - В кн.: Жан Жене. Театр Жана Жене. Пер.
