Один нашелся, правда, шибко умный, —
Он нажимал на слабые места,
Умело в угол загонял поэта,
И хоть ему не удалось пробить
Словесную броню высокомерья —
Знак цельности поэтовой души,
Но на бумаге это ясно видно
Тому, кто хочет видеть.
Было также
Там интервью какой-то юной леди,
Где для дедукций места не нашлось,
Ниже индукций, только для седукций,
Сиречь для соблазнений. Незаметно
Он даме начал подпускать амура, —
Ее, наверно, был готов он сразу
И съесть, и выпить, и поцеловать,
Но речь завел издалека — с того, что
Кота, дремавшего уютно в кресле,
Для смеха разбудить ей предложил.
Беседа их журчала все интимней,
Читать все интересней становилось,
Чем кончится, предугадать хотелось, —
Всем интервью то было интервью!
Интрига развивалась как по нотам,
Поэт был упоительно любезен,
Как ни с одним другим из вопрошавших,
И, верится, любезен не вотще.
Но от сюжета этой гривуазной
Истории, заманчивой донельзя,
Хоть и традиционно глуповатой,
К материям пора высоколобым
Вернуться — к несуразице суждений,
При чтенье медленном заметной глазу
