“Вторая проблема Гайдара состояла в том, что он и его друзья воспринимали Россию как Арканар”.
Борис Борисов. Сахаровский диабет, или Переход из физиков в лирики. — “Русский Обозреватель”, 16 декабря <http://www.rus-obr.ru>.
“<...> Сахаров как политик просто смешон”.
“Апология Сахарова затмевает имена подлинных создателей ядерного оружия”.
Дмитрий Быков. Счастливец Вайль, или Аппетит. — “Газета”, 8 декабря <http://www.gzt.ru>.
“[Петр] Вайль был как раз из тех, кто наслаждается, и к нему был идеально применим афоризм Цветаевой о Волошине — о том, что его толщину она всегда воспринимала „не как избыток жира, но как избыток жизни”. <...> Вайль в самом деле писал о чем угодно — литературе, живописи, географии, военных действиях, политике, холодной водке, — и это всегда было трансляцией аппетита, азарта, наслаждения. Если бы он брюзжал на все живое, если б они с Генисом, скажем, выпустили учебник, развенчивающий отечественную классику, — слава могла быть больше, но Вайль не любил ругаться. В жизни он был остроумен и язвителен, но литературу свою превратил в пропаганду жизни, и в этом мне видится залог его посмертной славы. Разумеется, кто-нибудь обязательно скажет, что я реализую давние комплексы, связанные все с той же толщиной, — но кто-нибудь обязательно что-то скажет, что ж теперь, рта не открывать?”
Были поэты жидами, стали поэты — бомжами. На четыре вопроса отвечают: Лариса Беспалова, Борис Евсеев, Дмитрий Сухарев, Алексей Симонов. Беседу ведет Афанасий Мамедов. — “Лехаим”, 2009, 12, декабрь <http://www.lechaim.ru>.
Говорит Борис Евсеев — о Владимире Корнилове: “Слуцкого он считал первым русским поэтом того времени, считал его реформатором русского стиха, у которого очень многое взял Евтушенко (да и другие без всякого позволения Слуцким сильно попользовались). А вот к Давиду Самойлову он относился весьма негативно: и к его стиху (который считал не всегда удачными пушкинскими перепевами), и к творческому поведению в жизни”.
Все политтехнологии — жульничество. Беседу вела Ирина Логвинова. — “Литературная Россия”, 2009, № 52, 25 декабря <http://www.litrossia.ru>.
Говорит Тимур Кибиров: “Я страшно переживаю, что в свое время не овладел каким-нибудь внятным и доходным ремеслом... Сейчас мне было бы гораздо легче. Поэтому я не могу сказать, что какие-то мои творческие амбиции были не реализованы на радио „Культура”. Пошел туда, потому что мне предложили, ровно для того, чтобы получать оклад-жалованье. Но я честно старался как-то соответствовать. Ну, вот так, в общем, довольно бесславно кончилось…”
“<...> притом что в современной поэзии десятки блистательных, ярчайших (без преувеличения) имен, необыкновенно интересных, разных, покрывающих весь возможный спектр работы со словом, но, очевидно, мы не отвечаем каким-то читательским потребностям… Это печально. Я сейчас говорю не о собственной судьбе. Искренне считаю себя очень везучим, мне в этом смысле дано чуть больше, чем я заслуживаю. Но если говорить просто о судьбе русской поэзии, то это очень тревожно. Потому что существование чего бы то ни было, особенно чего бы то ни было хорошего, не гарантировано ничем”.
“Но Пушкин вечен до тех пор, пока мамы будут читать детям „Царя Салтана”, а прекратят читать — и все: где тот Пушкин? и где та вечность? — он исчезнет из реальной нашей жизни”.
Григорий Дашевский, Анна Наринская. Очевидные утраты, сомнительные и несомненные приобретения. Итоги года в литературе. — “Коммерсантъ/
“Недостаточно замеченное, но при этом важное, даже главное событие — выход книги Григория
