знаешь, мне нравится
говорить об этом
может быть, суть в том, что робот был одинок
и не думал что он один
и ты тоже была одна
а потом принесла
вина
У Сваровского рифма не просто ударяет раньше, чем обещана. Она и не обещана вовсе, она каждый раз как подарок. И вдруг сгущается (например, в конце цитаты). Дважды (отделенные пары строк) стихотворный строй сваливается в верлибр, потом замечаешь, что эти пары издали рифмуются между собой. Разумеется, речь идет не о формальной игре (какого только филологического кристалла не выдумать), а о живом ритме, прекрасно воспринимающемся на слух.
Много сказано — тем же Сваровским и по его поводу — насчет нового эпоса, точнее, нового значения эпоса. Не случайно, наверное, чистые лирики Денис Новиков и Борис Рыжий гибнут молодыми — лирическая свежесть исчерпывается быстрее, чем человеческий век. А внимание к миру вознаграждается мощнее и устойчивее, чем внимание к себе, и где-то тут близко интуитивный путь к бессмертию — через растворение в мире, своеобразный отказ от себя. Что-то здесь было нащупано поздним Заболоцким [1] .
Борис Херсонский обрушил на нас с вами очень много стихов — было бы странно и подозрительно, если бы они оказались равноценными. Но в некоторых лучших автор становится прозрачен, как стекло, и ритм стихотворения настолько отвечает теме, что как бы усиливает ее резонансом.
Все видно, поскольку нет занавесок,
а окна новые, их поставили год тому.
Пятна на белой стене не хуже фресок.
Скоро забелят. Теперь все равно ему.
Свет из окон — во двор. Пересекались тени.
Слышались крики. Водка не шла колом.
Вышла дочь на крыльцо. Полотенчико — на ступени.
Села и закурила. Из разреза халата колени,
сдвинутые колени торчали острым углом.
Формальная тема стихотворения — не то чтобы поминки, так, небольшой слет гостей по случаю похорон. Жизни здесь нечем отреагировать на смерть; она буксует. От недостатка событий и поступков само время становится разреженным, ноздреватым. Точно таков и ритм — пробирающийся через паузы, как через зоны турбулентности.
Херсонский — поэт условно старшего поколения, вот только мы узнали о нем недавно. Наверное, пора сказать несколько слов о других действительно замечательных и действительно очень авторитетных поэтах старшего поколения. Поэтах — если не бояться пафоса, — уже вошедших в золотой запас ХХ века и продолжающих успешно гнуть каждый свою линию. Сдерживаюсь, чтобы не начать перечислять: вдруг кого-то упустишь по недомыслию. Думаю, здесь полезнее описать общую ситуацию: вокруг нас продолжает жить в лучших своих образцах поэзия ХХ века. Она не исчерпана; в ней появляются новые оттенки и обертона. Если вспомнить, что молодой поэт, как правило, приходит в литературу через любовь к некоторым замечательным стихам, и часто — к современным, то вокруг новых поэтов продолжает жить именно то, что побудило их сделать важный жизненный выбор. Эта расстановка определяет подлинное энергетическое напряжение ситуации: поэзия ХХIвека возникает на фоне полноценной, живой
