эстраду. Вот и поспорили.
— А вы эстраду не уважаете?
— Не то чтобы не уважаю. Просто все эти Пахмутовы кажутся мне неискренними.
— Но Пахмутова — это ведь не только эстрада. Это еще и гражданские песни, которые любит народ.
— Все равно я им не верю.
— Но людям ее песни нравятся.
— Вот и обидно.
— Зачем же навязывать свое мнение?
— Да я и не навязываю. Просто они на меня злятся.
— Ну, это вы зря. Они на вас и не думали злиться. А вот вы, видимо, сами того не заметив, сказали при них такое, что всех просто искренне удивило, можно даже сказать — поразило (роется в папке и снова читает): “...и после этого заспорили о Пахмутовой. Михайлов сказал, что он ее не может слушать, так как она все врет. Ему возразили: а как же ее песни об острове Даманском, на что Михайлов ответил: никакого такого острова не было, а все эти погибшие солдаты — выдумка. И вообще все это ерунда. После чего им было сказано, что в нашей стране засилье кучки обманщиков, которые сидят у власти…”
Сначала я решил, что он просто шутит. А он и не думает шутить —
все знай себе чешет и чешет. Ну ладно еще Пахмутова, “без нее” хотя бы “опустеет земля”, а вот “засилье кучки обманщиков” — это уже “происки империализма”.
— Ну а теперь, Анатолий Григорьевич, что вы на это можете сказать?
— Да ничего. Я же сказал — клевета.
— Ну зачем же вы так? Ведь не могли же эти люди все, как один, оговориться!
— Делайте очную ставку.
— Да что вы, Анатолий Григорьевич! Когда очная ставка, то это уже дело. Мы бы вас тогда не вызывали, а привезли бы сами.
— Так вот и надо было.
— Вы зря, Анатолий Григорьевич, горячитесь. Ведь мы вам хотим добра.
Снова помолчали.
— А может, Анатолий Григорьевич, вы были тогда пьяный и не помните?
— Дело в том, что к восьми часам вечера я поехал на гидрологический замер...
— В заявлении это указано.
— Да если бы я был настолько пьяный, что не помнил бы, что говорю, да еще бы меня растрясло в автобусе, то по дороге к реке я бы обязательно завалился. И к тому же замер нужно сделать ровно в 20.00, там стоит самописец. А иначе — брак. А у меня — можете узнать в управлении — за все время моей работы не было ни одного брака.
И не успел я закончить эту фразу, как неожиданно с бумагами в руках вошел один тип, как будто по неотложному делу, но такое впечатление, что в продолжение всего нашего разговора он стоял к скважине ухом за дверью и подслушивал. Бумаги он аккуратно опустил на стол и тут же встрял.
Конечно, начало беседы он не слышал, но так как он человек партийный, то врать он просто- напросто не может, понимаете, это ему противопоказано (вместо того чтобы со мной поздороваться, он разразился таким педагогическим отступлением); так вот, многолетняя практика ему подсказывает массу случаев, когда человек, будучи в стельку пьяным, совершенно автоматически и при этом безошибочно производил ту или иную операцию на своем рабочем месте.
И Федор Васильевич с ним согласился, что это действительно так, а этот тип, получив новую порцию бумаг, так же неожиданно исчез. Испарился.
