Когда сам царь не что, как лютый зверь!
Даже у тех немногих историков, которые находили в институте опричнины якобы позитивные моменты (в плане «укрепления государственности» или «продвижения демократии»), «перо выпадало из рук», когда они обращались к зверствам, ею творимым.
Тень Грозного его усыновила
Шагнем теперь в советский век. В 1922 году в Москве вышла небольшая книга историка (будущего академика) Р. Ю. Виппера «Иван Грозный», в которой взгляды дореволюционных историков на «царя-ирода» подверглись самой радикальной ревизии. Позади остался четырнадцатый год:
...В последний час всемирной тишины,
Когда слова о зверствах и о войнах
Казались всем неповторимой сказкой.
(Максимилиан Волошин)
У Виппера никакого интереса к зверствам опричнины вообще нет; этот предмет он оставил отжившим свое историкам с их «моральной отвлеченностью». Для него опричнина была оправданной «местью изменникам»; хотя он и допускает, что изменники могли быть мнимые, но так ли уж это важно! Для Виппера главное, что Иван был «монархом-народолюбцем», ставившим «социальные опыты», которые летописцы описывают в «самодержавно-коммунистических» (?!) выражениях (стр. 40). И другое: что он создал тип «военной монархии», предъявившей стране «непомерные и беспощадные требования» (стр. 42), и это, на взгляд Виппера, было хорошо. «В механизме военной монархии, — восторгается историк, — все колеса, рычаги и приводы действовали точно и отчетливо, оправдывали намерения организаторов» (стр. 49). И еще Виппер хвалит царя за «светски настроенный ум» (стр. 44), а это уже совершенная неправда.
Впечатление такое, что Виппер писал свою книжку специально для Сталина, угадав его будущее, которое для него самого еще должно было оставаться смутным. И книжка дошла до адресата: известно, что Сталин прочел ее или сразу по выходе, или некоторое время спустя. Читал внимательно — об этом свидетельствуют многочисленные подчеркивания в тексте и на полях, притом сделанные сразу двумя карандашами; простым Сталин подчеркивал просто важные для него вещи, красным — очень важные.
Где-то в середине 1990-х промелькнуло сообщение, что сталинские библиотеки, кремлевская и кунцевская, или, точнее, то, что от них еще осталось (ибо часть книг к тому времени уже растащили), открыты для исследователей. Мне это сообщение показалось многообещающим: на полях прочитанных им книг Сталин мог выдать свои тайные мысли, в иных случаях тщательно им скрываемые. К сожалению, до сих пор я нашел лишь одно исследование — историка Б. С. Илизарова [11] , основанное на изучении сравнительно небольшой части сталинской библиотеки. Собственно маргиналий здесь оказалось немного, но частые подчеркивания — тонкими и жирными линиями, простыми и цветными карандашами — тоже кое о чем говорят. Именно такого рода подчеркивания позволили Илизарову прийти к выводу, что Сталин прочел книжку Виппера «с упоением».
Согласимся с Виппером: «В историческом документе есть скрытая энергия, обаянию которой мы все невольно поддаемся» (стр. 109). То же можно сказать и о некоторых исторических исследованиях.
До сих пор учителями Сталина были Ленин и Троцкий. Теперь он, можно сказать, перешел в следующий класс, где учителем его стал Иван Грозный. По-настоящему преемником Грозного он ощутил себя значительно позже, ближе к концу 30-х годов (и тогда санкционировал открытую апологию его). Но уже при первом чтении книжки Виппера что-то важное для себя он из нее усвоил.
Читая другую книгу, «Последние страницы» Анатоля Франса, Сталин подчеркнул следующие строки: «Душа, по взгляду Наполеона, состоит из флюидов, которые после смерти „возвращаются в эфир и поглощаются другими мозгами”» [12] . Вероятно, он ощутил себя не только преемником Грозного, но и приемником флюидов, оставшихся в кремлевском воздухе по смерти царя.
