«Сюжет» (взаимоотношения Чехова с этим понятием, и здесь же Сухих дает, по сути, определение жанру уже своей книги) и «Фобия», в которой речь идет об «автобиогрофобии» самого Чехова, испытывавшего отвращение к составлению собственных автобиографий. Чехов не считал, что биография писателя напрямую может характеризовать содержание его творчества (Сухих даже составил список того, что делает биографию Чехова «антибиографией писателя»: «…не страдал от неразделенной любви (по крайней мере, всю жизнь); не волочился за женщинами (по крайней мере, молчал об этом) и, с другой стороны, не превращал своих спутниц в мистических Прекрасных Дам; не проигрывался в карты; не стрелялся на дуэли; не служил и не воевал; не стоял на эшафоте, не был на каторге и в ссылке (даже мягкой, домашней); не боролся с властями и цензурой; не говорил истину царям с улыбкой (а также без оной)….» и т. д.). Ранняя смерть Чехова в сочетании со всероссийской славой вызвала огромное количество свидетельств о жизни писателя, и, соответственно, у Сухих был исключительно широкий выбор источников, из которых он составляет уже свой образ Чехова. Образ Чехова, который постепенно складывается у читателя этой книги, — образ отчасти полемичный и по отношению к Чехову из советского литературоведения, и по отношению к образу, возникающему на страницах одной из самых фундаментальных и проработанных книг о жизни писателя «Жизнь Антона Чехова» Дональда Рейфилда (см. «Библиографические листки» в № 2, 2006).
Александр Твардовский. Новомирский дневник. В 2-х томах. Том первый. 1961 — 1966. Предисловие Ю. Г. Буртина, подготовка текста, комментарии В. А. и О. В. Твардовских. М., «ПРОЗАиК», 2009, 656 стр., 3000 экз.
Александр Твардовский. Новомирский дневник. В 2-х томах. Том второй. 1967 — 1970. Подготовка текста, комментарии, указатель имен В. А. и О. В. Твардовских. М., «ПРОЗАиК», 2009, 640 стр., 3000 экз.
История «Нового мира», а также русской литературы и общественной жизни 60-х из первых рук. Впервые в полном виде — дневниковые записи Твардовского, которые сам он оценивал как черновик своей «главной книги». Журнал намерен отрецензировать эту книгу.
Иван Толстой. «Доктор Живаго». Новые факты и находки в Нобелевском Архиве. Прага, «Human Rigts Publisher», 2010, 88 стр. Тираж не указан.
В своей новой книге Иван Толстой продолжает тему, определившую содержание его предыдущей книги «Отмытый роман Пастернака „Доктор Живаго” между КГБ и ЦРУ» (см. «Библиографические листки» в № 3, 2009), — история первых изданий романа «Доктора Живаго» и получение Пастернаком Нобелевской премии как общественное и политическое событие, активным участником которого были не только литературная общественность, но и спецслужбы разных стран. Книга Толстого содержит в основном полемику с пастернаковедами, отказавшимися принять, как кажется автору, очевидное, — первым издателем «Доктора Живаго» на русском языке за рубежом было ЦРУ. И если при чтении динамичного, почти детективного повествования «Отмытой книги…», в которой автор свел, казалось бы, несводимое — содержание литературоведческого и исторического исследования с жанром остросюжетного «журналистского расследования», у неспециалиста могли возникнуть подозрения, что при выборе между правдой документов и законами жанра автор может «выбрать жанр», то нынешняя книга опасения эти отчасти рассеивает — оппоненты Толстого (прежде всего
Е. Б. Пастернак и Л. Флейшман) убедительных контраргументов предложить Толстому не смогли. Тема, затронутая Толстым в его двух «пастернаковских книгах», видится более широкой, нежели собственно история романа, — речь идет уже о нашей психологии, о невозможности соединить два посыла в концепции Толстого: с одной стороны, для автора роман Пастернака — знак «личной свободы и художественной чести», и этот же автор утверждает, что судьбу романа Пастернака и, соответственно, всемирную славу его определили сугубо прагматичные расчеты политиков, для которых художественная значимость пастернаковского творчества особой роли не играла (даже члены Нобелевского комитета, голосовавшие за награждение романа, исходили из соображений не столько собственно литературных, сколько общественно-политических — об этом свидетельствуют приводимые автором документы). Для моих оппонентов, пишет Толстой, «разговор о ЦРУ недопустим: это хуже телесного низа, когда говорить нужно о духовном верхе — о творчестве. Свойственна ли эта фобия другим европейским культурам или это особенность только русской? Кажется, травма — явление универсальное. Человеческий мир, по Лакану, построен на символах. И когда в этот мир вторгается что-то постороннее, что совершенно переворачивает символическую конструкцию, рождается травма».
Лев Усыскин. Адмирал Василий Чичагов. Рассуждения о морских делах доблестного адмирала Екатерины Великой, славной российской императрицы. М., ОГИ, 2009, 240 стр., 1000 экз.
Первая биография Василия Яковлевича Чичагова (1726 — 1809) — «мореплавателя, исследователя Арктики, совершившего знаменитые экспедиции из Архангельска в 1764 — 1766 годах, и флотоводца, одержавшего во время Русско-шведской войны 1788 — 1790 годов одну из самых блистательных побед в истории отечественного флота», — написанная известным современным прозаиком, активно занимающимся в последние годы историей Русского Севера.
Составитель Сергей Костырко
[1] Подробней о «Метели» смотри в «Новом мире» № 8, в «Комментариях» Аллы Латыниной.
