награды отодвинуты на после смерти»), персонажей Библии связывает с персонажами современной масскультуры (о Христе глазами девочки – «и с неба спикировал бэтмен / и спас меня! такой красивый...»).
Связь «старого» с «новым» обеспечивается не только культурной памятью, но и неизменностью тем и проблем, волнующих человека. «Старое» объясняется через «новое», священное – через мирское, но бывает и наоборот: события, близкие к нам в историческом масштабе, получают христианское истолкование («Новомученики и исповедники российские XXI», «Собор небесных сил бесплотных»).
«Тысячу лет / ни одна звезда не светит в морозной мгле», – читаем в стихотворении «Фонарик». Фонарик остается, значит, надо идти, и это credo волхвов, возможно, применимо и к автору стихотворения, доносящему до нас через временную и культурную дистанцию (а также через наши предубеждения и заблуждения) знание о Младенце, «о смирне надежды», «о ладане веры», «о злате любви».
Потребность вчитаться, увидеть за культурными и историческими явлениями что-то большее, задать те самые «вечные вопросы» и встроить их в современный контекст, наконец найти непреходящую истину – такая потребность существует даже у читателя-агностика, поэтому «новая духовная поэзия» так привлекает внимание читателей. И один из возможных выводов, к которым придет читатель поэзии Сергея Круглова, – это:
Мы всё, всё понимаем, Боже
(не столько смиренно, сколько вымотанно).
Все суды твои правы.
Мы ничего не можем, – разве вот только
петь.
(«На реках Вавилонских»)
Елена Горшкова
[2] < http://www.vavilon.ru/texts/kuzmin2.html >.
[3] < http :// magazines . russ . ru / novyi _ mi /2009/10/ dd 18. html >.
[4] <http://magazines.russ.ru/km/2004/2/fain33.html>.
