натюрморт то буденновку, то лапти”.
“Для России главная проблема в том, что современное искусство надо было вводить как искусство, чтобы оно выполняло те же самые функции, какие выполняет искусство в любом обществе”.
Александр Севастьянов.
“Этнические войны отнюдь не привели к взаимоистреблению всех людей на Земле, напротив, ее население заметно растет. Как мы твердо знаем, выжили и размножились все три основные проторасы (некоторые побочные расы — например, гиганты Малакки, Южной Африки или Мексики или карлики „эбу гого” в Индонезии, чей череп был не больше грейпфрута, — улетучились неизвестно куда и почему). А вот обо всех этносах, возникших за 30 тысяч лет, этого, увы, не скажешь, от многих не осталось и следа, „погибоша аки обре” или таинственно исчезли, как ольмеки. Даже в историческом времени можно найти множество этнонимов (хоть бы и у Геродота), ничего уже не говорящих уху нашего современника, давно выбывших из списка живых. В доисторические времена таких исчезнувших этносов было, надо думать, гораздо больше. Если сегодня по самым общим подсчетам на Земле обитает свыше 2000 этносов, то в начале нашей эры их было в восемь раз больше, но семь восьмых исчезло неведомо куда.
В том числе немало их погибло в войнах, которые еще недавно какой-нибудь малообразованный гуманист необдуманно назвал бы „братоубийственными”. Но все это не повод для траурных настроений. Как подсчитали известные специалисты — биологи Харпер и Аллен, за последние 2000 лет бесследно уничтожено 106 видов крупных зверей и 139 видов птиц. Большая часть этого числа — за последние сто лет. И что? Стали ли мы несчастны из-за этого (о легкой грусти я не говорю)? Сильно ли изменили свой образ жизни? Вообще — заметили ли эту катастрофу? Не думаю; все действительное разумно, все разумное — действительно, как гениально сформулировал Гегель”.
“Итак, война — есть наиболее древний тип межэтнических отношений, всегда занимавший наиболее важное место в существовании этносов. Тип отношений, в котором стремление к расширению коллективного царства „Я — могу” находило самое простое, доступное и действенное разрешение. Тип отношений, уже в незапамятные времена превратившийся в архетип, если не в инстинкт. <…> Можно сказать так: стремление разных этносов расширить коллективное царство „Я — могу” есть неизбежность, которая так же неизбежно ведет к конфликту. Поэтому само существование в мире различных рас и этносов является вечной санкцией для вечных войн”.
Седьмая печаль Довлатова. 24 августа исполняется двадцать лет со дня смерти писателя. Беседу вела Наталья Кочеткова. — “Известия”, 2010, на сайте газеты — 24 августа.
Говорит Яков Гордин: “Он любил рассказывать про себя уничижающие истории. Скажем, физически он был очень крепким — большим, тяжелым. Но при этом я помню, как он мне несколько раз рассказывал историю про то, как вызвал для своей мамы такси на улицу Рубинштейна. Он вышел с ней вместе из подъезда и увидел, что это такси пытается захватить какой-то на вид плюгавый человек. Сережа решил, что он сейчас разберется с ним в два счета. Он говорил: „Я размахнулся, но задел мизинцем за дверцу машины. Мизинец вывихнул и был уже совершенно небоеспособен”. Это характерная для Довлатова байка, в которой героическое начало оборачивалось анекдотическим и даже унизительным для рассказчика финалом”.
“Очевидно, он строил свой образ как образ некоего литературного персонажа — такого неудачника. Ведь если внимательно почитать его прозу, то можно заметить, что ей характерны две основополагающие черты: мужество и неудача. Вот почему, я думаю, Довлатов пользовался и пользуется, особенно у молодого читателя, таким успехом. Потому что он точно определил характер основного персонажа — это мужественный человек, которому не везет”.
Антон Семикин. Жестокое далеко. — “Каспаров.ru”, 2010, 3 августа <http://www.kasparov.ru>.
“„Все было совсем не так”. Вот основная интенция большинства произведений фантаста Михаила Харитонова, собранных в этом двухтомнике. „Ироническая фантастика с конспирологическим уклоном”, — сказано в аннотации. А конспирология — это когда, „если поскрести”, все оказывается совсем не так, как кажется и как принято считать. И Харитонов „скребет”, скребет размашисто и искрометно, не щадя ничего и никого. Вот, например, Шерлок Холмс оказывается жалким безумным маньяком (рассказ „Тарантелла”), а вся его знаменитая эпопея — спецоперацией британских спецслужб. Повезло психу: его брат Майкрофт, почитай что первый человек в Британской империи, прикрывая родственничка, бросает все силы Интеллинджент Сервис на расследование преступлений, раскрытие которых приписывается потом „гениальному сыщику”. И доктор Ватсон не так просто приставлен к сумасшедшему трансвеститу Холмсу, который любит на досуге переодеваться в женское платье и воображать себя несуществующей „миссис Хадсон”. Доктор — человек казенный, выполняет спецзадание. Дегенеративный Шерлок-Потрошитель кромсает проституток на лондонском „дне”, а Ватсону одна забота — как эти безобразия скрыть, „перевести стрелки”, да в книжках своих Холмса „отмазать” и распиарить”.
“Всего в двух томах уместились два романа, четыре повести, не один десяток рассказов и еще пьеса „Дракон” (классической драме Евгения Шварца не поздоровилось так же, как и Стругацким). Выпустило Собрание сочинений Харитонова петербургское издательство „Владимир Даль”. Оно примечательно тем, что в выходных данных книг не указывает тиражи и специализируется в основном на
