ядом, и “она отравилась спичками” стало ходовой развязкой бульварного романа. Первые безопасные спички стали делать в 1851 году братья Лундстрем в Швеции…
Пушкин писал как очевидец, а Толстой пишет об Отечественной войне и отечественном мире накануне творческого и жизненного кризиса как путешественник, отправившийся в прошлое, рассказывающий публике об увиденном — но он не в силах удержаться от интерпретации. Это просто невозможно, кто бы ни был на его месте.
Есть известное место в этой книге, когда “государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона”. Это один из самых рисковых эпизодов “Войны и мира” — молодой Ростов наблюдает давку народа за бисквитами, сам бросается за ними, и это как бы карикатура на власть, спустя много лет отзывающаяся в сознании современного читателя Ходынской катастрофой — в Ясной Поляне на полке до сих пор стоит подарочная кружка, одна из тех, за которыми давился народ на Ходынском поле. Но Толстой пишет свой роман задолго до коронации Николая II, просто иллюстрируя свою идею бессмысленности власти в момент исторического выбора.
Судя по всему, Толстой выдумал этот эпизод. Более того, сцена с бисквитами стала одной из особых претензий к роману. Сразу после публикации П. А. Вяземский написал мемуар “Воспоминания о 1812 годе”, в котором и говорил о недостоверности сцены. Толстой отправил в “Русский архив”, напечатавший Вяземского, свой ответ, где утверждал: “Князь Вяземский в № “Русского архива” обвиняет меня в клевете на характер и<мператора> А<лександра> и в несправедливости моего показания. Анекдот о бросании бисквитов народу почерпнут мною из книги Глинки...” Редактор “Русского архива” П. И. Бартенев этого эпизода в “Записках о 1812 годе Сергея Глинки, первого ратника Московского ополчения” не обнаружил. Оттого ответ Толстого не попал на страницы журнала, но Толстой настаивал на том, что всё написанное — след подлинных событий.
Комментаторы толстовского текста ссылаются на Эйхенбаума, который обнаружил нечто похожее в книге А. Рязанцева “Воспоминания очевидца о пребывании французов в Москве в 1812 г.”, вышедшей в 1862 году:
“...император, заметив собравшийся народ, с дворцового парапета смотревший в растворенные окна на царскую трапезу, приказал камер-лакеям принести несколько корзин фруктов и своими руками с благосклонностью начал их раздавать народу”. Эйхенбаум считал, что Толстой “описывал эту сцену на память и заменил фрукты бисквитом”. Вероятнее другое — идеи Толстого требовали этой сцены (а она то и дело повторяется в разных странах и в разные времена), она ему была нужна, была естественна — и вот появилась.
Сама по себе эта история очень показательна и постоянно повторяется — противоборство “возвышенных патриотов”, “очевидцев” — и “писателей-очернителей”, “критиков истории” вечно.
Жизнеописание становится энциклопедией жизни не только благодаря, но и вопреки своим деталям.
Рассуждение о литературе всегда вызывается путешествием.
Ведь дело в том, что некоторый испуг от незнакомой местности, от новых людей возбуждает, а самый лёгкий способ побороть страх — это начать о нём рассказывать.
МАШИНКА ВРЕМЕНИ
10 ноября. Белёв
Но толку-то — мы тоже давно были в дороге.
Махала нам вслед с золотого поля звезда из шести крапивных ветвей — “по имени сего города”. А встречал путешествующего из Крапивны горящий гербовой сноп колосьев.
Герб Белёва был создан Франциском Санти в начале XVIII века. В бумагах, ему присланных, единственное, что интересного говорилось об этом городе, так это о страшном большом пожаре. Этот пожар истребил “посацких людей многие дворы”, да и “замок рубленый весь сгорел”.
На самом деле Белёв был знатным городом. Был он ровесником Москвы, так как упоминался в летописях с 1147 года. Сначала Белёв был под Литвой, а в 1494-м присоединён к Москве и входил в засечную полосу. После долгих блужданий между скользкими боками губерний он оказался уездным в Тульской — причём вторым в губернии после самой Тулы. Директор Музея первым делом стал тыкать пальцем в то место, где стоял татарский ледяной замок, снежная крепость, комендант которой изрядно навалял нашим предкам.
Я слушал его внимательно, но потом отвлёкся и стал разглядывать жестяные ржавые плакаты на улице. На них были перечислены достижения горожан. “Столица яблочной пастилы” — такие сведения
