образы — картины, рисунки, слова… Избавляемся, вынужденный процесс. Такая же необходимость, как рассеяние тепла в пространстве для сохранения постоянной температуры тела.
Эти выплески важны, они гармонизируют внутренний мир, а возможные взаимодействия родственных миров облегчают одиночество, на которое творческая личность обречена.
Идет время, жизнь стремится к равновесию со всем прочим миром. По мере приближения к нему истощается избыточность всех механизмов жизни, и этого — тоже.
Происходит затухание творчества: необходимость “отбрасывания” исчезает.
О цельности…
Любые изображения, будь то живопись, графика, фотография… техника, жанры значения не имеют, так же как время, культура, традиции, — устроены одинаково.
Речь о цельности, а не о прочих, более мелких свойствах. Выше цельности нет ничего, если не цельно — то и не выразительно. Дело в физиологии нашего зрения, которая не изменилась за многие тысячи лет и несильно отличается даже от фасеточного зрения насекомого.
Собрать образ воедино необходимо и для лягушки, сбивающей муху на лету своим липучим языком, и для нас. Отсюда простые свойства, обязательные для любого изображения. Не может картинка без огромного ущерба для ее восприятия состоять более чем из двух, максимум трех больших частей. Внутри них могут быть сотни фигур, как у Босха, например, или у Брейгеля, но от основных частей никуда не денешься. Можно свести изображение к одной части, как сделал Малевич в своей идеологической картинке (черный квадрат), но при этом выразительность уходит из сферы изобразительного искусства в другую область, так что упрощение тоже имеет свой предел. Вход в пещеру
и выход из нее — главное темное пятно и светлое пятно остаются обязательными и для нас, вышедших из пещер давным-давно.
О компо-инстинкте…
Главное врожденное чувство художника —
Несколько более простых ощущений сродни этому чувству композиционной точности, например ощущение положения тела в поле силы тяжести.
Компо-инстинкт зависит от времени года, погоды, нервов — бываешь иногда предельно точен, иногда отчаянно туп. Но пределы у каждого в этом инстинкте заданы, наверное, генетически, сильно раздвинуть не удается. Проявления разные, например беспокойство, недостаток воздуха, ощущение неустойчивости, неравновесия тела, когда смотришь на картинку, которая не устроена “как надо”…
Конечно, много приемов предлагает обучение, но выучкой достигается лишь банальное равновесие.
Три вершины в этом инстинкте — Рембрандт, Рубенс и Эль Греко, они делали вещи, которые сознательному мастерству недостижимы. Всему остальному можно научиться или научить. А с этим… ничего не поделать, есть — есть, нет — нет... Корни в глубине психофизического устройства, в инстинктивном отношении к равновесию тела в пространстве, к звучащим внутренним ритмам... Вовсе не преимущество, иногда — болезненное состояние. Не зависит от образования-воспитания, иногда сильно у простых, необразованных людей...
Если нет физиологического влечения к изображениям, композиционный инстинкт все равно проявится, не в искусстве, так в жизни.
Свободен — кто?..
Не верю в предначертанный от начала до конца путь — нет судьбы, есть случайные обстоятельства — и наши ответы на них.
Все, что не зависит от нас, — случайность, Случай, хотя свои причины имеет. А вот ответы наши куда более предсказуемы, чем вопросы, задаваемые нам. Шаги и ступени, вопросы и ответы, из них складывается жизнь. На каждом шагу — вопрос, и отвечаешь. Вопросы зависят от многих обстоятельств, часто они временные, неглубокие, иногда страшные, значительные… как придется, в какое место и время нас подсунет Случай. А ответы зависят от того, каков ты есть. Каков ты есть, таков ответ. Если искренне, честно поступать, ответ один. Вопрос может быть случаен, ответ — закономерен, если, конечно, серьезное отношение к жизни, искренность, а не игра.
Выходит, если честен, то в ответах не свободен. Свободен только подлец, мошенник, лжец.
Вот и получается жизнь, процесс —
