— и незнакомец, не торгуясь, выложил. Нацарапали на дощечке купчую, взял странник Гармая за руку и вывел из села. А выходя, повернулся — и воздух над селом перекрестил.
Вот так и познакомился он с господином Аланом. И скоро уж год, как вместе ходят.
— Не раб я для него, тетушка, — напоследок сказал Гармай. — Он и сам то говорит. Другом своим называет. Веришь ли, ни разу даже не отлупил, хотя и было за что...
Хоть раз увидев господина Алана, нетрудно было поверить.
Глава шестая
Удивительно спокойная выдалась седмица. Ни “синие плащи” о себе знать не давали, ни крыса, в угол загнанная, — то бишь господин Гиуртизи. Посетителей тоже было немного, и всё по мелочи — с зубами да животами.
Алан поправлялся с удивительной прытью, я и сама не понимала, в чем тут хитрость. То ли у людей из этой его дальней земли особое телесное устройство, то ли ошиблась я в тот первый день, на раны да ушибы его глядя. Сам Алан лишь отмахивался — что тут такого, Господь помогает. Нужен, мол, он Богу своему, вот и заживает все как на собаке.
Ну, насчет собак не знаю. У нас тут, на юге, их не держат — разве что в горах. А вот во Внутреннем Доме их полно. Случалось нам с наставником туда забредать. Было дело, некий знатный человек на нас, путников, свору свою спустил. Забавлялся светлый держатель, гостей развлекал. Только вот не могло ему на ум прийти, что у наставника Гирхана под тряпьем сабля укрыта. Не думаю, что у тех его псов что-то зажило. Зато нам пол-луны укрываться приходилось, уездная стража по следу нашему рыскала почище собак...
А насчет Бога его... Не хотелось мне об этом думать — сразу та ночь вспоминалась, когда затухали колдовские огни. Что это было — случайность, совпадение? Или и впрямь обладает Алан некой силой, а сам того не понимает, на Бога своего сваливает? Сила-то в нем есть — хотя бы тот случай взять, когда Гармая он у старосты вызволил. Невероятно же — простой путник, не знатный, без охраны, без оружия, да еще при деньгах... И на деревенскую власть, на самого старосту пасть разинул... А ведь не прибили, и мало того, прогнулись, продали мальчишку. Не уверена я, что мне бы такое удалось, хоть я всеми своими уловками обольщай, хоть все свое искусство морочить используй.
Наставник Гирхан, может, и справился бы. Да и то — вряд ли так вот просто. Хитрость бы какую измыслил.
Оставалась третья возможность — этот его таинственный Бог впрямь существует и заботится о своем вестнике. Но ежели такое допустить, то вся моя жизнь, выходит, зря прошла? Зря я плюнула на ступени храма Ночной Госпожи, зря я, похоронив мальчика моего, продала дом да лавку и в путь по дорогам пустилась, сама не зная, куда и зачем? Зря с наставником Гирханом повстречалась? И эта моя суета мышиная в Огхойе — тоже, получается, зря? На том ведь и строила я свою жизнь, что нет никого ни на небе, ни на земле, ни в бездне. Ни богов, ни духов, ни посмертных этих Нижних Полей. И колдовства никакого нет, а есть только темная вера человеческая, и, воспользовавшись ею искусно, можно такие дела творить, что людям и впрямь чудесами покажутся. И в том мой хлеб, в том моя сила.
А если все не так? Если, как говорит Алан, мир действительно создан этим Богом из пустоты и управляется им... значит, есть и все остальное? И боги, и духи, и маги истинные... а ведь, пожалуй, и есть — давешние “синие плащи”. Не трюком были их страшные огни, не уловкой. Всерьез они собирались постояльцев моих испепелить...
Наставник однажды рассказал мне, что у жрецов Господина Бурь есть древнее предание, где все не так о богах говорится, не по-обычному. Дескать, изначально был только один Создатель Мира, но трудно было ему одному поддерживать землю и небо, согревать их дыханием своим. Вот и подул он направо и налево, и так возникли великие духи. Одни стали властвовать над водами, другие над огнем, третьи над светилами, четвертые над всякой живой тварью. И не понравилось новым Владыкам, что есть над ними сотворивший их Единый. И воспользовались они тем, что ослаб он после того, как выдул богов, и погрузили они чарами своими его в глубокий сон. И сами, подражая ему, стали дуть направо и налево, вверх и вниз. И выдули они мелких духов, коих и называем мы стихийными духами, коих множество чинов и разрядов. Но забыли боги о том, что не только их Единый создал, но и человека — из крови своей. Проколол он себе руку, и смешал он кровь с пылью земной и вылепил из этой кашицы первых людей. Потом уж расплодились люди по лицу земли, но он спал уже. Однако всем известно, что кровь — это кровь. В ней и жизнь и память. И потому сохранилась у людей связь с Единым... Наставник Гирхан говорил, что очень это предание древнее,
и потому запрещено его записывать, а только так передают, из уст в уста. Хотя еще при государе Иулази, половину великой дюжины лет назад, запретили его и рассказывать. Мол, этак и гнев богов на Высокий Дом навлечешь. Но все равно рассказывают, только тайно. Наставник потому и знает, что сам бывший жрец. Сбежал из храма Господина Бурь, когда ему всего две дюжины с небольшим было. Или изгнали его — глухо он про ту пору говорил...
Может, какая-то правда здесь есть? Я рассказала это предание Алану, очень он заинтересовался. “Перепутано многое, выдумано, забыто — а все же просвечивает Истина даже сквозь такую корку. На самом деле было так...” И пошел рассказывать, руками махать.
И складно он говорил, убедительно и ярко. Только молчало мое сердце, не отзывалось. Чуяла я —
