что тебе старая ведьма? И даже не ведьма, а так... обманщица.

— Тогда ты стояла перед моим алтарем, — будто не слыша меня, продолжала она, — и в слезах молила о сыне. Молила исцелить его смертную болезнь, дать ему жизнь. Я слышала каждое твое слово, я обоняла жертвенную кровь. Но поверь, я ничем не могла тебе помочь. Мы, боги, можем многое, но не все. Линии судьбы чертятся не нами. Пойми, это Мировая Судьба, которая превыше богов, хотя сама она не бог, не человек и не зверь. Она неживая, она не видит, не слышит, не думает, не чувствует. Она просто есть, и из ее мертвого дыхания рождаются живые судьбы. И богов, и людей, и всякой мошки. Твоему сыну было предначертано умереть, не дожив до года сверх первой дюжины. Это неизменяемо. Ни я, ни мой брат Хаалгин, ни отец наш, Хозяин Молний, ни дед, Пастух Звезд, ничего тут не смогли бы поделать. Не стану врать, будто я разрывалась от жалости к тебе, хотя ты мне и симпатична, ты сильная женщина, я хотела бы иметь такую жрицу... Я даже слегка помогла тебе. Миухири умер легко, без боли. Я наслала ему светлый сон...

— Зачем ты оправдываешься, бессмертная? — Я приподнялась на соломенном ложе. — Или вам тоже знакомо чувство вины? Тебе стыдно, госпожа Алаиди? Так не стыдись, я верю, что ты не могла сына моего спасти. И я не всех больных, что ко мне приносили, исцеляла. Травы сильны, но не всесильны. Другого я не могу тебе простить — что ты не дала мне никакого знака, что просто спряталась от боли моей и тоски куда-то в свои ночные пределы. Закрылась от меня лунным светом... Бывает, что ничем нельзя помочь. Но и тогда, если любишь, можешь разделить с человеком его горе, взять на себя частичку его беды. А ты, бессмертная, не любишь никого из нас. И родичи твои тоже не любят. Вы и друг друга-то не любите. Я не о плотской страсти говорю, хотя смешно, у вас же и плоти-то нет... Я отказалась от вас, боги, потому что вы мне не нужны, такие.

— Но сейчас ты нужна нам, — возразила богиня. — Завтра... Ты сама не понимаешь, сколь многое зависит от того, что случится завтра...

— А как же Мировая Судьба? — ввернула я. — Разве завтрашнее не предначертано? Разве не предопределен полет каждой мухи?

Госпожа Алаиди поглядела на меня с грустью:

— И предначертанное, бывает, отменяется. И тогда оказывается, что предначертано было другое... Это сложный разговор, Саумари. Но небеса в страхе. Мы все ощущаем, как нечто вторгается в наш мир... некая Сила, которую мы не в состоянии понять. Но чувствуем, что если она ворвется сюда, то нам не останется места. Мы уйдем — и не в какой-то новый мир, а попросту исчезнем. Мы, бессмертные, умрем навсегда. Когда умираете вы, люди, то от вас остаются тени. Их судьбу не назовешь слишком радостной, но все равно и это — жизнь. А нас просто не станет. Может, не сразу, может, по вашему счету пройдут дюжины дюжин лет — но для нас-то это единый миг.

— Сочувствую, — сказала я. — Нет, правда сочувствую. Как сочувствовала бы не слишком приятным соседям, у которых в доме случился пожар. Но при чем тут я?

— Если завтра ты выберешь жизнь, если отречешься от чужой веры, поклонишься нам — тогда равновесие выровняется, тогда дырка, возникшая в ткани мироздания, затянется.

— С чего бы это мне такая честь? — хмыкнула я.

— Ты все равно не поймешь, а я хоть и могу в твоем сне растягивать время, но тут, сколько ни объясняй, никакого времени не хватит. Просто поверь — это так. Иначе зачем бы мне приходить к тебе, смертной, и униженно просить тебя о милости? Просить о жизни — моей, детей моих, братьев и сестер, отца и дядьев, деда и...

Кажется, она вознамерилась перечислять весь их многочисленный род. Этак и впрямь ночи не хватит...

— Не проси, луна, — оборвала я ее речь. — Это невозможно. Я не предам.

— Кого? — горько скривилась она. — Этого безумного Истинного Бога? Эту жалкую выдумку? Она тебе столь дорога?

— Ты и сама выдумка, — возразила я. — А насчет Истинного Бога — не знаю. Знаю только, что есть люди, которые мне дороги и которых я убью своим предательством.

— Ты про чужака и мальчишку? Зачем они тебе? Я понимаю, Миухири, родная кровь... Но эти... Ты привязалась к ним просто потому, что сердце твое было пусто и тебе хотелось его хоть кем-то заполнить. Вместо них мог оказаться кто угодно. Впрочем, я готова заключить с тобой договор. Я помогу им в пути, избавлю от погони, от превратностей, помогу им найти то, что они ищут... Пускай улетают. Но ты за это выполнишь мою просьбу...

Был миг, когда я чуть было ей не поверила. Так соблазнительно это звучало... Уж ее-то сил хватит, чтобы сделать путь Алана с Гармаем не страшнее легкой прогулки.

Но я, торговка бывшая, и о другом подумала. Как там изящно старичок Амизигу-ри выразился насчет цены? Спасу ли я их своей смертью? Вполне возможно. Спасу ли я их, заключив соглашение с госпожой Алаиди? Тоже возможно. Но и там и там остается риск. Богиня-то, получив желаемое, может и обмануть. И тогда равенство получается. Но вот как взглянул бы Алан на то, что я над верой его надругалась? Над тем, что ему всего дороже? Пускай сама я и не верю... Но если любишь — как можно топтать сердце любимого? Тем более когда есть простой выход — умереть. Вот и ломается равновесие...

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату