Ясность не требует блёсток, блёклость всегда не одета.
Как ясность суметь удержать и как блёклость преодолеть:
сердце размазано с тушью по боку фарфоровому,
капли спадают в единое озеро.
Не переступить через предательство,
шельму не ошельмуешь.
Ложь миловидна, заботлива, в ней сострадание дремлет,
врагиня лишь кукла печальная с дикой мигренью,
черноволосая тварь, о которой печётся сам Бог, как и о каждом из нас.
Но таков человек: не пересилить очарования праздности,
не перейти сквозь минное поле мелких коварств,
а лжи монголоидный лик, нос каплевидный да волосы дымные,
рыхлая кожа — долго ещё будут мучить тебя.
Нет на земле крепче любви, что собирает в одно жертву и хищника.
В озере чёрном тонут и безответственность лжи, и бездарность её,
обаяние бледное, жажда помочь и простить, тонет всё.
Остаётся неведомый, выплеснувшийся из озера океан,
над которым ночь навсегда.
Не развести боль руками, не исправить суставы судьбы
ни знахарю, ни эрьзя, ни мокше, ни удмурту.
Лишь на гумне мироздания веянье, ходит великое веянье,
дивным дыханьем взметая судьбы, часы и вещи:
косынку да хлеб.
Нет различения, выбора нет
между тщетным смиреньем, отказом от битвы — он только на время —
между тщетным смиреньем и яростью битвы.
Победа, конечно, приносит то, что едва победил.
Не затем боль терплю, чтобы прошла, и не ради здоровья.
Не затем мы снисходим к предателям,
не затем предаемые — ангелы и хранители верных своих иуд,
а затем, чтобы прекратился привычный порядок вещей.
Как выходишь на нужной тебе остановке,
