нас, пеструю команду… не нас, жалкую свору… не нас, чиновничью свиту — а всю тучную, ожиревшую Московскую думу. Можно выпить нам за это, Пал Палыч?.. Мы чуть-чуть волнуемся. Мы чуть-чуть торопимся. Мы чуть-чуть забегаем и спешим, Пал Палыч, но… Но все-таки мы выпьем уже сегодня, уже сейчас!.. за это?!
Босс, он же спонсор, — человек молчаливый. Он произносит ровно одно слово:
— Пей.
И едва заметно кивает головой. Он спокоен и занят — разделывает ножом и вилкой кусок ягнятины.
Теперь в духе времени, конечно, о ГБ.
— Гэбисты, я слышал, кой-где сделали популистские районные отделения. Офис как офис. Как бы ближе к народу. И дверь прорублена — прямо на улицу. Прямо в объятия к народу… Заходи хоть все!
— А что? Демократизация. Правильно.
— У входа сидит расслабленный гэбист. Мужичок-канцелярист с милым лицом. Как в жэке. Заходи, народ!
— И что?
— А ничто — принимает жалобы.
Телохран и Хозяйчик все еще перешептываются.
— Это же, можно считать, корпоративная встреча!.. Цена другая! Цена соответственно встрече…
— Если ты еще раз разинешь…
— Я разину свой рот столько, сколько я захочу.
— Это правда. Но ты захочешь его разинуть ровно столько, сколько я тебе разрешу.
— Я…
И наконец вместо слов — тихий стон часто обижаемого человека. Это телохранитель, упрощая разговор, стиснул трепещущую руку Хозяйчика. Своей заждавшейся клешней. И дальше — шепотом:
— Видишь тот темный уголок возле той двери?
— Ви-и-ижу.
— Хорошо видишь?
— Хо-о-рошо.
— Иди туда, сядь и думай о женщинах.
*
Это правильно, — Босс, он же спонсор, главный в застолье и зачем ему париться?.. Правильный человек сам собой держится в теньке.
Политика для Босса — недавний, но кой-где в перспективе уже зрелый плодоносящий бизнес. Конечно, подстраховка. В параллель он поддерживает сразу трех таких выдвиженцев, как Артем. И за один только этот бурный летний месяц три митинга.
И соответственно — три таких застолья.
