Достоинство давалось мне с трудом.
Я был то хмур, то фамильярен с понтом.
Острил, как подполковник-управдом,
связавшийся с хроническим ремонтом.
О, лживый мир моих невнятных лет,
привычка ладить с временем и местом!
Гордыня, стыд — чего в них только нет…
Я был тогда непрокалённым тестом.
Вернее — незаточенным ножом.
Деталью неизвестного маршрута:
плацкарта, с пустяковым багажом…
Куда, зачем? Но радостно и круто.
Горячий ветер дунул в паруса.
Мне предстояло привыканье к миру.
И, Господи, какие чудеса,
какой восторг:
быть молоду и сиру!
9
Я плотней засуну в уши ватку.
Поздно мне менять свою повадку:
ветер в уши — верный менингит.
Нет уж, поищите, кто глупее:
помереть-то я всегда успею,
и никто потом не помогит.
Ой, никто и никому не надо!
Каждый хмырь — из бывшего детсада
тех ещё, беспамятных времён.
Как он верен был своей лопатке,
получал за это по сопатке!
И зато с тех пор весьма умён.
Я-то, в общем, и не жду подмоги.
Все мы помираем по дороге:
кто — оттуда или кто — туда.
