Новый Мир ( № 6 2011)

предостережение от этой беды, которая может иметь свое начало в какой-нибудь самой незначительной мелочи, крошечном нравственном компромиссе. Сам по себе он, конечно же, еще не является той самой хулой, которая не простится ни здесь, ни в вечности. Но каждый такой бессовестный поступок, подобно снежному кому, способен намотать на себя множество других, уже более серьезных злых дел, которым, в свою очередь, тоже будет найдено „достойное” оправдание. И наконец наступит момент, когда все доброе в человеке окажется погребено под этими глыбами произвольно сотворенного им зла, а навык отвержения очевидной истины превратится в его вторую натуру. Такой несчастный никогда не сможет получить прощение и исцеление от Духа Истины, потому что сама истина станет для него мучительной и ненавистной. А спасти того, кто с ненавистью отвергает свое спасение, не может даже всемогущий Бог».

Джузеппе Унгаретти. Стихи. Перевод с итальянского и вступительная статья

Петра Епифанова. — «Иностранная литература», 2011, № 2 <http://magazines.russ.ru/

inostran>.

Отличный подарок к текущему «итало-российскому» году. Интересно, что на Унга­ретти косвенно влиял наш Сергей Есенин (Д. У. первым и перевел его на итальянский).

Этот великий поэт, наставником которого был Г. Аполлинер, прожил огромную жизнь (1888 — 1970), перенес немало трагедий, несколько лет не писал стихов и жил в ожидании смерти — как вдруг на склоне дней встретил 26-летнюю Бруну Бьянко, которая подарила своему престарелому поклоннику необыкновенную поэтическую энергию. И вот, в свои последние три года, Джузеппе создал вместе с нею стихотворный цикл «Диалог».

В номере, в частности, публикуются (впервые по-русски) «Хоры, описывающие состояния души Дидоны». «„Хоры” наполнены многочисленными аллитерациями, которые перевод передать не в силах. Унгаретти, писавший с расчетом на особую декламацию (он сам великолепно читал свои стихи), называл „Дидону” одним из самых мелодичных своих произведений)».

Здесь также публикуются — помимо прочего — интересные мемуарно-художественные записки молодого поэта (и врача) из США Александра Стесина «Вернись и возьми» и исследование о немецком кабаре 20 — 30-х годов.

Максим Фролов. «Вынужден вновь напомнить о себе и о своем деле…» К истории ареста, заключения и реабилитации Ю. Г. Оксмана (1936 — 1958). — «Вопросы литературы», 2011, март-апрель.

«Опираясь на сохранившиеся архивные документы, мы проследим „крестный путь”, пройденный ученым, — арест, допросы, непосильную физическую работу, болезнь, реальную близость к смерти, возвращение в 1946 году и последовавшую спустя двена­дцать лет реабилитацию. <…> В ноябре 1958 года Институт русской литературы выплатил Юлиану Григорьевичу компенсацию по реабилитации в размере двухмесячного оклада — 8 тысяч рублей. На обратной стороне талона, сохранившегося от почтового перевода, он оставил следующую надпись: „Цена крови! Эти 8 тысяч мне выдали в порядке компенсации за 10 лет незаконного заключения”».

Елена Чуковская. «Каждый шаг своего пространства я отвоевывал». Александр Солженицын — от издания к изданию. — «Вестник русского христианского движения», Париж — Нью-Йорк — Москва, 2010, № 197 (II — 2010).

Публикация доклада, прочитанного на международной конференции о Солженицыне, состоявшейся в Париже в марте st1:metricconverter productid='2009 г' w:st='on' 2009 г /st1:metricconverter .

Напомню, что 28 апреля с. г. постоянному автору «Нового мира» Елене Цезаревне Чуковской вручили Литературную премию Александра Солженицына «за подвижнический труд по сохранению и изданию богатейшего наследия семьи Чуковских; за отважную помощь отечественной литературе в тяжелые и опасные моменты ее истории».

«14 ноября 71. Сегодня днем звонил, просил „таблетки, чтоб не спать, а то суток не хватает”. „Тону в эпохе”.

1 декабря. Думает успеть к февралю первую редакцию. Мне велено собирать недостающие речи Гучкова, манифест 17 октября и биографии некоторых кадетов.

16 декабря 71. Очень хвалил Мельгунова — „историк милостию Божьей”, с восхищением говорил о Шипове.

„Сейчас изучаю историю идей и становлюсь гораздо более мягким и считаю, что надо стараться улаживать всё миром”.

27 января 72. Говорил, что такая к нему ненависть после похорон Твардовского — какое-то начальство из-за него не приехало на похороны, сказав „на одной земле тесно”, „вплоть до автомобильной катастрофы”.

Раньше думал, что II Узел будет маловажным, проходным, а теперь — что писать его весь год, т. к. тут конец многим взглядам и течениям, а дальше — всё одно и тоже.

24 февраля 72. Статьи в „Лит. Газете” против „Августа”. Чувство окруженности бедами, которые уже совсем рядом.

15-го мая. Говорил о романе: „Я не могу с 36-го года держать в голове все эти номера дивизий и вообще громоздкую военную часть, надо было сбросить с плеч. А дальше войны будет мало — личные линии.

Сейчас трудность. Много читать — мешает писать. Мало читать — будет неквалифицированно, не точно. Очень трудно соблюсти пропорцию. Но пишется сейчас хорошо”.

9 июля. Заговорили о несходстве Воротынцева и кн. Андрея. Что кн. Андрей высокомерен, ничего не делает, не умеет с мужиками, а Воротынцев — деятель. Но Ал. Ис. добавил, что потом из его дел ничего не получится, потому что „время такое”. Ничего крупного, только частные удачи (вывел отряд). <…>

5 ноября 72. Вчера ездила с набежавшими делами. Мы сели на станции и вдруг к нам подошли два пьяных юнца (лет 16-ти). Один попросил прикурить. При этом он почти не стоял на ногах, качался и мог упасть на Ал. Ис. Я, испугавшись этого, чуть протянула руку вперед, отстраняя. И вдруг он начал кричать на Солженицына — ты что толкаешься и пьяными руками начал вытаскивать из кармана нож. Я пыталась его уговорить и не дать выйти драке. Почему-то в голове проносилось воспоминание о старичке, который что- то колдует над рельсами (из Анны Карениной) — так же этот пьяный, осоловелый шкет „колдовал” у себя в кармане, не понимая „на что он руку подымал”. До сих пор у меня перед глазами эта нелепо-жуткая картина, а на душе ощущение не страха — нелепости происходящего. Ал. Ис. вышел из себя, стал на него кричать, я — юлила и кое-как удалось его быстро увести. Пьяные еле стояли на ногах и не погнались.

Ровно три года назад в этот день его исключали — а тут вот кинулись уже с настоящим ножом, а не фигуральным.

14-е ноября. Снова о романе: „2 узла потребуют 5 лет. Т. е. на всё надо 40 — 50 лет. Жизни не хватит. Если начать в 25 лет — не хватит мастерства, а в 45 — жизни. Конечно, в первых двух узлах затянули меня привычные повествовательные главы, но вот тут прочел Розанова и утвердился — будут дальше большое место занимать фрагменты. Чем мне по каждой восхитившей меня мысли строить диалог, так я лучше вставлю просто фрагмент во внешне бессвязный поток, скрепленный одним общим, не бросающимся в глаза стержнем”.

Сказал, что у него 8 типов прозы в романе:

1. Повествовательная. 2. Обзорная. 3. Монтажная. 4. Документальная. 5. Экран.               6. Фольклор. 7. Фрагменты. 8. (забыла название)».

Дмитрий Шеваров. Он слышал печальные звуки, которых не слышал никто. Перечитывая Николая Рубцова. — «Лампада», 2011, № 2 (77) <http://www.znamenie- hovrino.ru>.