По-моему, так. Но сейчас я в кино не хожу. Не знаю, некомфортно как-то, людно. Так вам скажу: где больше одного человека, там начинается пэар. Так что в кино не хожу, нет. А телевизор люблю. Все люблю. Особенно когда музыку по телику показывают. Но и другое люблю. Да говорю же — все почти. Телевизор — он как елка новогодняя, вокруг него вся жизнь строится. Даже мебель у меня, поглядите, под него подстроена, все к нему повернуто. А вообще меня дед еще телевизорщиком называл. О телевидении часами говорить могу, это с детства у меня.
Вспоминает.
У деда Кондрата, помню, всегда газета была, из которой можно втихаря программу передач вытащить. А в ней кружочком нужные передачи обводить. Иногда первой обводила бабушка, но у нее кружочки были какие-то неправильные. Не в ту степь кружочки. Разве что фильм иногда какой хороший обведет. Самое худшее в программе передач — программа “Время”. Она и скучная до зубной боли, и час целый идет. А главное — ее весь дом смотрит, даже дед Кондрат, так что на другой канал не переключить. Сиди, жди. Слушай про Западный берег реки Иордан да сектор Газа. А не хочешь слушать — играй. В “Эрудит”, “Эврику” или еще что-нибудь на букву Э. Э... Не вспомнить больше. Зато после программы “Время” кино показывают. Хорошо, если детектив или про войну. Главное, чтоб не документальный. Еще плохо, когда перерыв в вещании. Если б не они — можно было бы целый день смотреть. До “Не забудьте выключить телевизор”. А зачем его выключать вообще? Телевизор в смысле. Нет, серьезно, пусть себе работает. Я под телевизор и засыпать люблю, и просыпаться. Не знаю, как вам, а мне он не мешает. Наоборот даже. Хорошая штука, в общем. Зыкая.
Берет в руку пульт и какое-то время смотрит на него.
О чем это я? А, эльфы. Но это сказка, тут все просто. Что? Хотите серьезно? Годится. Смотрите потом не жалуйтесь.
Потирает руки о колени.
Готовы? Бархат светлый, атлас темный. Еще? Подтяжки светлые, а ремень темный. Что скажете? А! Я же говорил, что сложно, а вы не верили. 14 февраля светлое, 31 октября темное. Как, до сих пор не поняли? Ну, что мне еще взять? Блондинки и брюнетки? Нет, не стану я на эту тему распространяться. Разве что голубоглазые блондинки и кареглазые брюнетки... Нет-нет, не буду. Зарекся же. Россия и Америка? Сказки это все. Зря вы так.
Качает головой.
Что бы мне взять?.. Музыку! Как я про музыку не подумал. Конечно! Сейчас вы все поймете. Смотрите. Больше всего темных среди металлистов. В смысле не тех, кто на заводе, как Иван Дулин, а в смысле хард-рокеров. Видно, сама музыка это такая, не зря я ее не очень люблю. То есть смотреть мне нравится. Особенно если концерт живой показывают. Но музыка их мне не очень по душе. Разве что баллады. Медляки, по-нашему. Да, баллады я люблю. Я раньше, когда кассеты покупал, всегда сборники медляков брал. “Романтик коллекшн” или вроде того. Может, это и не дзыбско, но таков уж я: люблю медляки, ничего не поделаешь. Под них же и танцевать можно! Я, признаться, не танцую, не сложилось у меня как-то с танцами. А вот под медляки могу. Точнее, раньше мог. На дискотеке лагерной или огоньке школьном. А теперешних дискотек я не понимаю — нет на них медляков. Да просто не ставят, представьте себе! И музыка там другая. И называются они не дискотеки, а иначе как-то. Ночные клубы, так, что ли? Да уж, светлыми их не назовешь. К чему клубы эти, не понимаю. Без медляков-то. Не танцевать же?
Смеется.
О чем это я? А, хард-рокеры. Выходит, они темные. Не зря же говорят: злой рок. “Добрый рок” никогда не говорят. Так-то. Вот джаз, наоборот, светлый. Вроде и негры поют, а все ж таки. Я говорил, что не в цвете дело! Видите теперь? Ну, что еще? Панки светлые, гранжеры темные. Не то чтобы панки совсем светлые. Но только тем они от гранжеров и отличаются. Как мажор и минор, понимаете? Фуф, куда меня занесло! Мажор и минор, ты подумай. Вы не обращайте внимания, когда о музыке говорю — забываюсь прямо. Извините. А вообще с этими темными-светлыми важно почувствовать. Посмотрите вокруг, потренируйтесь — и тоже научитесь, как я. Главное, помните, что это не сказки, не все только добро и зло.
