Судя по рукописям, поданным в 2011 году на литературный конкурс «Коронация слова», процесс этот уже начался. Другими словами, должна явиться «Диканька» XXI века, где насмешка и ирония станут лучшей защитой от зла, которое по природе своей ничтожно и глупо. В чем украинцы никогда и не сомневались.
МАРИЯ ГАЛИНА: ФАНТАСТИКА/ФУТУРОЛОГИЯ
МАРИЯ ГАЛИНА: ФАНТАСТИКА/ФУТУРОЛОГИЯ
А ВОТ И МЫ
Мнения ученых о том, одиноки ли мы во вселенной, не раз радикально менялись. Самый хрестоматийный пример — казус известного астрофизика Иосифа Самуиловича Шкловского. В 1962 году он публикует на пике интереса ко всему космическому научно-популярную книгу «Вселенная, жизнь, разум», где утверждается, что формирование планетных систем вокруг звезд солнечного типа является скорее правилом, нежели исключением, а значит, возможность возникновения жизни — в том числе и разумной жизни — весьма высока.
Книга эта пользуется огромной популярностью, однако почти пятнадцать лет спустя, в 1976 году, тот же Шкловский публикует в «Вопросах философии» (№ 9) статью под названием «О возможной уникальности разумной жизни во Вселенной». В ней он доказательно утверждает, что связь с внеземными цивилизациями бесперспективна по причине физических ограничений, а то и вовсе невозможна — просто потому, что самих внеземных цивилизаций, скорее всего, не существует: иначе бы их давно обнаружили по косвенным проявлениям их деятельности. Чуть позже — в 1977-м — на страницах суперпопулярного в советское время журнала «Знание — сила» (№ 6, 7) со Шкловским полемизирует писатель-фантаст, врач и философ Станислав Лем: разница между естественным и искусственным зависит исключительно от степени информированности наблюдателя.
Перемена была столь разительна, что некоторые конспирологически настроенные граждане полагали, что почтенного астронома попросту припугнули стоящие на грани разоблачения инопланетные резиденты. Совсем уж конспирологически настроенные граждане могут утверждать, что косвенным доказательством этой версии служит то, что и Лем под конец своей жизни радикально изменил свое мнение и заявил, что, мол, да, одиноки.
О причинах такого личного концептуального переворота мы можем строить самые разные предположения, одно из них — что каждый мыслящий человек строит свою индивидуальную вселенную, в оценке которой постепенно накапливается градус скепсиса и разочарования. В сущности, такие локальные вселенные выстраивает и социум: в 50 — 60-е градус энтузиазма был очень высок, и мы вот-вот ожидали если не прибытия инопланетян, то удаленного контакта с ними (средства, которые затрачивались на масштабные проекты по поиску и установлению связи с внеземными цивилизациями, служат тому подтверждением). Где-то к середине 70-х с нарастанием социальной усталости (а заодно и нагнетанием панического страха ядерной войны) интерес общества к контактам с иным разумом сошел на нет, оставив эту сферу на откуп чудакам и любителям, «тарелочникам».
Сейчас, однако, этот интерес, кажется, просыпается вновь, о чем можно судить по планируемым новым масштабным проектам [58] , к тому же некоторые ученые снова авторитетно заявляют, что жизнь не столь уж редкий феномен, как это принято полагать, и что встреча с внеземным разумом в принципе возможна.
Но встреча — еще не контакт.
Распознать разум, а распознав, не приписывать ему свои собственные мотивации чрезвычайно трудно, я уже об этом писала [59] . Однако предположим, что разум нами встречен и распознан. Что дальше?
Тут за дело и взялись фантасты.
Именно этим она для нас сейчас и интересна.
