— Если вдруг случится так, что твоя удача на миг отвернется, — я обязательно убью тебя. Я должен это сделать.
— Как же иначе? — возбужденно, почти весело выкрикнул Няруй. — И я поступлю так же, сделай ты хоть один неправильный выпад. Говори дальше.
— Ты не вынес позора той войны. Мне не хотелось бы убивать тебя после того, как ты убил себя сам. Ты уже мертв, я еще жив.
Вильчатая Стрела сделал шаг навстречу Мэбэту; грудь под кольчатым панцирем дышала восхищенно.
— О, — сказал вожак. — О, ты не таков, каким я представлял тебя. Ты знаешь, что такое настоящее благородство. Сядем же, поговорим о настоящем благородстве.
Вмешательство богов
Согласие — редкий гость средь людей, но и в небесах нет мира.
Пока стоял Мэбэт против мертвого войска, Нум, бог Верхнего неба, бог, созерцающий все времена, не имеющий облика и окруженный Совершенными, промолвил вдруг:
— Где Мэбэт?
Так вскрылось преступление Матери, завладевшей яркой тенью человека, до того как высшим богом была написана его судьба.
— Нум спрашивает о Мэбэте, — сказал Ульген, — о той тени, что ты забрала у меня? Что мне ответить ему?
Мать слышала голос безликого бога. Перед Ульгеном она стала невинно-прозрачной, волновалась тихо, не показывая облика.
— Я выпускаю в мир тени, которые даешь мне ты. Ты дал мне тень — я родила человека. Чего же еще хочешь от меня?
Ровным тяжелым гневом прогремел Ульген — Мать клонилась к предательству.
— Пусть Безликий покарает меня и я окажусь среди духов преисподней, но и тебе добра не будет.
— Не грози мне, — сказала вода.
— Ты ошибаешься, думая, что, когда обрушится его гнев, сможешь прикрыться слабостью и неразумием женщины. Второй раз он тебя не простит. Помни об этом.
Мать потемнела и замерла. Ульген пробудил в ней недобрую память.
Давно, еще в пору сотворения мира, она была женой бога одного из высших небес, но прельстилась Подземным Царем. Когда вскрылась измена, Мать мольбами и стонами вымаливала у мужа снисхождения. Если бы ревность небесного супруга оказалась сильнее, то быть бы ей в преисподней. Но Мать добилась своего, и в виде милости ее поместили на границе миров. Бездна времен прошла, и многое становилось иным в небесах и на земле, в пространствах, где живое и мертвое, но Мать так и не вернулась к небожителям. Она понимала, что путь ей только вниз.
Оборотилась Мать серебристой гагарой, полетела по белому небу, вдоль Тропы Громов и увидела своего любимца, сидящего напротив войска Вайнотов. Мэбэт и Няруй говорили друг с другом. Не опускаясь на землю, гагара остановилась над их головами и заговорила голосом Матери.
— Мэбэт, — позвала Мать. — Узнаешь ли ты меня?
— Это ты…— сказал Мэбэт, поднимаясь: он был удивлен.
— Помнишь свою клятву?
— Помню. Я поклялся почтить тебя самой великой жертвой за все, что ты сделала для меня. Я клянусь, что сделаю это в тот же день, когда вернусь в мир.
