соседству негромким голосом, и, успокаивая, кивнул.
Опять что-то помешало Владимиру… и извиняющаяся улыбка зачем-то взялась.
— Я начну с заказа священника, если не возражаете.
— Ка-ак тебе удобней.
Тот опустил куда-то вниз руку и появилась полупрозрачная папочка.
Из нее — обычный машинописного формата листок.
Виктор увидел немножко грязноватую ксерокопию… непонятно чего.
Некая улитка-спираль… с крестиками на ней, у каждого крестика номер, всего их восемь.
Он, останавливая хотевшего сказать Владимира, поднял навстречу руку…
— Так, угадаю: восемь камней было в описи квитанции, и это их расположение?
— Да. Требовалось именно в данном масштабе закрепить камни на круглой пластине. Пластина из чистой меди. А сзади требовалось поставить кожаную лямку.
— Что за лямка?
— По его словам, чтобы, просунув два или три пальца, крепить на ладонь. И еще мастер должен был обточить камни под равносторонние одинаковые пирамидки.
Официантка подоспела, поставила кофе и ликерные штофики.
— Замечательно, — прокурор глотнул ликера, запил кофе и промокнул губы салфеткой.
Молодой человек повторил действия шефа.
— За-мечательно, — прозвучало уже ироническим тоном, — готов отдать погоны тому, кто объяснит, что это значит. — Ты как, не хочешь?
— Не-а.
— Жаль. Еще что-нибудь мастер рассказывал?
— По существу ничего. Священник был в гражданской одежде — приличный немолодой человек.
— И не спросил, зачем ему приличному такое изделие?
— Тот сам сказал: дескать, амулет просил сделать один якут, старый его приятель.
Прокурор чуть не присвистнул, даже губы в трубочку сложил, но в последний момент остерегся и получилось лишь негромкое фру-у…
— Ничего себе.
— Вы в каком смысле?
— А в таком, что в отличие от нас с тобой, — он повернул голову к залу, — ну и прочих, врать вот так священнику о-очень не подобает.
— Врать? А почему вы так сразу?
— Амулет, Володя, предмет языческого культа, связываться с ним христианину грех. И кроме того, почему якутский амулет — природный их, следовательно, нужно делать за тридевять земель на среднерусской равнине?.. Вот позвони его сестре, спроси — что у него были за связи с Якутией?
Прокурор повернул голову к улице за стеклом, не прислушиваясь к разговору и полагая известным ответ.
— Ну, убедился? И вот что интересно, — он еще раз взглянул на листок и отодвинул, показывая, что можно убрать, — вот что интересно: предмет такой — не иголка, он как небольшое блюдце. И где, спрашивается, этот предмет?
— Преступники могли взять. Там пять камней из восьми полудрагоценные, мастер сказал. И медь начищенную легко спутать с золотом, особенно если в спешке.
— Допустим-допустим. Но зачем священнику сей предмет? Кстати, вещица по совокупности материалов и работ не дешевая. Сколько сама работа стоила?
— Пятнадцать тысяч.
— И не меньше того за камни — приличные деньги.
Мелькнули сразу две мысли: в дело по расследованию убийства «изделие» пока не включать, и второе — попробовать завтра поговорить с Максом об этих камнях, выстроенных по спирали; завтра семинар, тот самый — с интересным докладом.
— Виктор Сергеевич?
— Я.
— Вы кофе почти уж выпили, и ликер. Может, повторим?
— Только мне уже без ликера.
Тот неохотно, но подчинился, и поманил официантку.
Никак не укладывалось поведение священника в связи с этим прибором… стоп, сознание подкинуло новое слово — «прибор».
Нет, не случайно.
Прокурор подождал, пока девушка отойдет.
— Володя, ты правильно понял — это не рисунок, а точный чертеж для мастера?
— Именно, там все точно по расстояниям… да, вспомнил, и пирамидки должны были стоять ребром к линии спирали, а выход спирали у них через центр нижнего ребра.
— То есть строгая вполне геометрия… Ты завтра с утра сделай мне копию этого чертежа и копию квитанции.
— Уже есть.
— Свои экземпляры в сейфе храни, в дело пока включать не будем.
Из какой-то школьной еще математики в памяти всплыло: «улитка Архимеда», кажется — радиус от центра там одинаково увеличивается вместе с углом, и слова учителя помнятся про идеальную конструкцию; равносторонняя пирамидка, кстати, из той же категории «идеальных». Что-то еще было по этому поводу… а, это уже в дискуссии у Маши в кафе, когда Макс говорил про кристаллы и о том, что идеальные формы обязательно каким-то образом заранее известны природе, иначе она не смогла бы работать, а отклонения от идеального она сама в меру случая производит; кто-то еще сказал: близится время возрождения платоновского идеализма.
Володя смотрит на него выжидательно.
Ах да, еще какая-то информация у него.
— Давай, что у тебя вторым номером?
Опять на стол легла полупрозрачная папочка.
Снова ксерокопия что ли?
Да, разворот паспорта — фотография брюнетки с короткой стрижкой, симпатичная мордочка мальчишеского фасона, совершенно ему не знакомая, глаза уже ловят фамилию… Шестова Мария… что за ерунда… Шестова Мария Александровна, год рождения, место рождения…
— Что это?!
— Я после мастерской в кафе рядом зашел перекусить, встретил там свою однокурсницу — она юрист в главной риэлторской компании города, — Владимир заговорил быстрее: — Поговорили о том о сем, я так, между прочим, спрашиваю: клиентка у вас примерно два года назад квартиру хорошую продавала, назвал фамилию, сейчас у нас главную газету ведет. Как, говорит, у вас? Она во Владивосток уехала, вышла замуж за рыбного бизнесмена, еще потом дачный участок продавала, мы ей деньги туда переводили, — он схватил ртом немного воздуха, — брюнетка, говорит, миниатюрная, очень хорошенькая. Чувствую, что-то не сходится, контора их недалеко, — воздуха не хватило, с ним оборвался и темп… — вот копия паспорта из их архивного дела, — он чуть передохнул. — Я у нас по прописке проверил — серия и номер паспорта у нашей Шестовой другие, но адрес предыдущей прописки совпадает — та самая проданная квартира.
Пустота в голове… остановка всего…
Принесли кофе…
Виктор обозлился на свою слабость, и это вернуло силы.
— Кем и когда выдан паспорт?
— Там всё совпадает, кроме серии и номера. У нашей Шестовой они принадлежат умершему человеку — сейчас, как положено, на пять лет в резерве.
Прокурор взял чашку, кофе еще был горячий, и начал пить маленькими глотками.
Владимира потянуло что-то сказать, но деликатность остановила.
