(Butterfield, 1965 [1931]) вычленил телеологические импликации ви- говскихисториков Х1Хв., которые изображали развитие Англии как неизбежный триумф прав над тиранией и деспотизмом. В конце XIX в. историки-виги отчеканили понятие «ублюдочный феодализм», чтобы описать политический режим, при котором личные и финансовые связи становятся скрепами аристократических социальных отношений, в том числе и тех, что касаются армейской мобилизации. Ублюдочный феодализм возник в xiii-xivbb. и представлял собой наиболее значимое отклонение от виговского пути, когда политическая власть и взаимодействие короны и аристократии начали определяться отношениями, не опосредованными контролем над землей.
Историческая хронология, эволюция земельного права, а также история ублюдочного феодализма прекрасно вмещаются в рамку естественного государства в его движении от хрупкой к базисной, а потом и к зрелой форме на разных этапах истории. Права собственности на землю в Англии действительно стали надежными, кроме того, для многих людей они были надежными и до этого. Однако для наиболее могущественных индивидов собственность на землю и наследственное право оставались предметом конфликтов, разворачивавшихся внутри господствующей коалиции. Если мы вынесем благостную виговскую телеологию за скобки и глубже погрузимся в природу прав собственности на землю, то эволюция структуры английских институтов и организаций, регулирующих земельные отношения, распадется на периоды, соответствующие трем типам естественных государств.
Хронология
Вторжение Вильгельма Завоевателя в Англию в 1066 г. создало необычную для того времени политическую ситуацию: образование географически однородной политической единицы, в которой военный контроль полностью сконцентрирован в руках одной группы — норманнов. Столкнувшись с необходимостью разделить свою армию на четыре части, чтобы контролировать население, Вильгельм и его окружение решили создать феодальную политическую систему, в которой основные политические и военные фигуры получали держания напрямую от короля; взамен они должны были стать его рыцарями, вассалами, признающими его своим личным господином. К 1086 г. насчитывалось примерно полторы тысячи подобных держателей, непосредственных вассалов короля [94] .
Распределение земли между могущественными членами коалиции Вильгельма было крайне важно для успеха нового правительства. Изначальное распределение собственности и права наследования не требовало выселения с земли тех, кто там жил прежде. Новые землевладельцы просто надстраивались над существующей структурой, в свою очередь им полагались служба, оммаж и фуа всех остальных держателей (Simpson, 1986, р. 5). Могущественные феодалы произвели новое феодальное деление внутри своих земель, то есть они даровали земли менее крупным сеньорам и рыцарям, которые были обязаны нести военную службу и присягать им на верность. [95]. Основной единицей управления и землевладения был манор. Манорами нередко считались владения отдельных рыцарей, но они могли принадлежать и держателям, получившим землю напрямую от короля, а также самому королю. Земля на территории манора обрабатывалась или самим сеньором с использованием наемного или подневольного труда, который был в его домене, или же ее обрабатывали фригольдеры и вилланы, имевшие свой небольшой надел у местных сеньоров. Могущественные феодалы контролировали множество маноров, количество которых порой достигало сотни. Местные сеньоры и рыцари были держателями маноров, полученных от более могущественных сеньоров.
Изначально собственность на землю возвращалась обратно королю после смерти держателя. Логика была безукоризненной: король нуждался в сильных и способных военных держателях (то же самое было верно и в отношении сеньоров). Личность сеньора имела для короля очень большое значение. До тех пор пока армии формировались посредством созыва вассалов, король вынужден был выделять основные земли именно способным командирам. Таким образом, передача земли королем своему вассалу имела личный характер. Владение землей рыцарем или военным было условным: земля предоставлялась взамен на военную службу. Дети рыцарей вполне могли иметь военный талант, но такое случалось не всегда. В силу того что крупные сеньоры на отведенной им территории точно так же создавали свои собственные армии, логика личных взаимоотношений сохранялась на всей территории Англии: предоставление земли не эффективному в военном плане держателю неизбежно ослабляло коалицию (Simpson, 1986, р. 16–17). Личный и военный характер обязанностей, связанных с держанием земли, привел к тому, что надежность прав собственности конкретного сеньора зависела от расположенности к нему короля, а также от его места в коалиции. Альянсы и властные отношения внутри коалиции были тесно увязаны с держанием земли.
В первые дни после завоевания Англия была хрупким естественным государством. Права собственности были гарантированы лишь тем, кто был тесно связан с господствующей коалицией, но даже для них права не были достаточно надежными: сегодняшний держатель не мог знать, кто именно будет распоряжаться землей после его смерти. Личные отношения и идентичность в рамках господствующей коалиции напрямую определяли право собственности на землю и ее использование. Рента от земельной собственности была сознательно ограничена малой группой.
Второй этап в развитии земельного права начался вместе с процессом формализации прав наследования. Могущественные члены коалиции очень быстро изыскали возможность передавать право на землю своим потомкам. Коронационная хартия Генриха I, вступившего на престол в 1100 году, признавала следующее: держателям земли, получившим ее напрямую от короля, не следует выкупать свою землю; они могли получить ее, заплатив справедливую и законную компенсацию [96] . В XII веке гипотетическое право законного наследника мужского пола незамедлительно вступать в наследование «сейзины», «равной по размеру той, которой обладал его отец в день своей смерти», получило окончательное закрепление [97]. Идея о том, что наследник- сын в конечном счете все же получит землю своего отца, пусть даже король или землевладелец возьмут себе эту землю назад на некоторое время, утверждалась на протяжении всего XII века. Коронационная хартия закрепила принцип наследования, однако она не разрешила вопрос о том, когда именно наследник становится полноценным обладателем прав. К концу XII века было окончательно определено, что наследник вступает в права сразу после смерти своего предшественника.
Однако право незамедлительного наследования не уничтожило те привилегии, которыми обладал сеньор после смерти держателя. Держатель все еще был обязан выплачивать сеньору отступные, а если наследник был еще мал, то сеньор имел право взять ребенка на попечение и управлять землей до тех пор, пока ребенок не достигнет совершеннолетия. Конкретные суммы, которые требовалось выплачивать в качестве отступных, были зафиксированы в Хартии 1215 года. Непредсказуемым элементом этого опекунства был момент возвращения контроля над землей сеньору во время взросления наследника. Так как отступные были фиксированной суммой, то реальная стоимость со временем уменьшалась. Однако привилегии опекунства в отношении земли были достаточно четко зафиксированы, и по мере увеличения ценности земли (и ее цены), соответственно, увеличивалась и ценность опекунства. Сеньоры очень ревностно относились к правам опекунства, а также к денежным компенсациям.
Право наследования для держателей, получивших землю напрямую от короны, сильно отличалось: король мог приостановить их право на землю до тех пор, пока не будут выплачены все отступные и штрафы. В отличие от менее влиятельных лиц эти держатели не получали законного права на собственность сразу после смерти своего предка (Clanchy, 1965, р. 107–109; Milsom, 1976, р. 162–163). Когда все требования были выполнены, слуги короля передавали земли в руки официальных наследников; данный процесс назывался ливреей. Если наследник был несовершеннолетним, то тогда король распоряжался назначить опекуна. Подобные феодальные практики продолжали действовать для короля и держателей, напрямую получивших от него землю, вплоть до XVII в.
Регламентирование процесса наследования привело к постановке дальнейших вопросов. Землю можно было унаследовать, но нельзя было завещать. Землевладельцы не имели права разделять свой домен между детьми или же составлять завещание перед самой смертью. Наследование определялось целым рядом правил. В большинстве английских юрисдикций земля вначале отходила по праву
