легальная форма организации. Однако заимствование западных институтов вроде корпорации не обязательно создает открытый доступ. Оно также не обязательно создает бессрочно существующие организации: во многих хрупких и базисных естественных государствах предоставление корпоративной хартии элитной группе означает существование корпорации как организации, которая продолжает зависеть от доброй воли правительства. Эти корпорации не являются бессрочно существующими. Подобным образом заимствование европейского правового кодекса не гарантирует верховенства права для элит.
Время также усложняет нашу интерпретацию того, насколько решения элиты были преднамеренны. Группы элиты в Европе XVIII в. не могли иметь намерения произвести переход к открытому доступу, потому что никто не знал об обществе открытого доступа как о жизнеспособной альтернативе, а тем более о том, как его построить. В современном мире, напротив, существует возможность того, чтобы элиты преднамеренно, как это показывают Асемоглу и Робинсон, приняли решение перейти к открытому доступу. Лидеры в естественных государствах могут посмотреть на развитый мир и увидеть, как открытый доступ приводит к результатам, достаточным для того, чтобы улучшить положение всех — элиты и тех, кто в нее не входит. Неспособность большинства обществ осуществить этот переход — даже когда путь к открытому доступу открыт для них историческим опытом других обществ — говорит о том, что проблема лежит глубже, чем желание элит поделиться своей властью.
Три пороговых условия позволяют понять, при каких обстоятельствах элиты в естественных государствах имеют стимулы создавать институты, формализирующие их взаимоотношения, создавая безличные взаимоотношения между элитами. Прежде всего необходимо понять, что, когда элиты институционализируют свои собственные внутриэлитные отношения, они снижают издержки расширения размера коалиции, охватываемой этими институтами. Расширение безличности также создает возможность существенного увеличения размера выгод от обмена.
Пороговые условия являются необходимыми, но недостаточными условиями перехода от естественного государства к порядку открытого доступа. Государства, подходящие к пороговым условиям, могут иметь стимулы для расширения числа граждан, защищаемых институтами верховенства права, но сами по себе пороговые условия не гарантируют успешности перехода. Государства, стоящие на пороге перехода, могут оказаться неспособными совершить переход или даже вернуться к естественному государству…..
Глава 6 Действительный переход
Институционализация открытого доступа
Действительный переход происходит тогда, когда к элитам приходит понимание выгод, связанных с трансформированием ряда элитных привилегий в безличные элитные права, общие для всех членов этой элиты. Данный процесс никоим образом не является неизбежным. Естественная реакция влиятельных групп при столкновении с неопределенностью и новыми ситуациями — это скорее консолидирование привилегий, чем их расширение с целью включения все большего числа элит. Действительный переход — это процесс, посредством которого элиты открывают доступ в господствующую коалицию, закрепляют этот доступ с помощью институциональных реформ, а затем начинают расширять доступ к гражданским правам на более широкие слои населения.
Согласно логике перехода, элиты считают защиту собственных привилегий путем конвертирования их в права выгодной тактикой. Самую большую угрозу для элит представляют другие элиты, особенно фракции, входящие в господствующую коалицию. Долгое время считалось, что внутриэлитная конкуренция в зрелых естественных государствах представляет собой основную внутреннюю угрозу для элит. Данные идеи легли в основу кристаллизующейся в XVIII в. политической теории, называемой республиканской традицией или гражданским гуманизмом (корни этой традиции уходят в Грецию и республиканский Рим). Ретроградная идея о внутри- элитной конкуренции как главной угрозе социальному порядку описывает реалии естественного государства, но никак не порядок открытого доступа. Мысль о том, что политические манипуляции с экономическими привилегиями — главная угроза республике, стала ключевой интуицией виговского и республиканского мышления в Великобритании, Франции и США в XVIII в.
Мы исследуем данные идеи и интуиции, фокусируя внимание на политических партиях и экономических корпорациях. Партии и корпорации оставляют легко прослеживаемый след в исторических архивах, они были в центре многих дебатов в XVIII и XIX вв., более того, с тех самых пор они подробно изучались в соответствующей литературе. Эти два типа организаций не просто изменились за время действительного перехода, но сыграли в нем самую непосредственную роль. Идея о том, что фракции, партии и корпорации — это опасность, которую необходимо сдерживать институциональными мерами, помогает понять те верования, которые пользовались популярностью в 1800 г. во всех трех странах. Однако эти идеи, взятые сами по себе, не способны объяснить переход. Общества осуществили переход тогда, когда они прекратили ограничивать доступ к политическим и экономическим организациям. Но как именно данные общества к 1880 г. смогли прийти к институтам, которые позволили открыть доступ как для формально организованных политических партий, так и для экономических корпораций?
Большая часть главы написана в русле истории, так как концепты ухватить проще тогда, когда они иллюстрируются. Кроме того, наша задача — объяснить именно первые случаи перехода. Концептуальные вопросы вполне ясны. Как только пороговые условия позволяют элитам устанавливать между собой все более безличные отношения, действительный переход может начаться. В процессе этого перехода элиты трансформируют личные элитные привилегии в безличные элитные права. Трансформация привилегий в права происходит тогда, когда к элитам приходит понимание: их привилегии будут лучше защищены от внутриэлитной борьбы, если эти привилегии определяются именно как всеобщие права, а не личные прерогативы. До тех пор пока способность формировать организации остается привилегией, доступ не является открытым. Открытый доступ не требует всеобщего доступа, не требует он и уничтожения любых привилегий; он требует лишь того, чтобы достаточно большой процент населения имел возможность по своей воле создавать политические, экономические и иные организации. Расширение элитных прав на все большие группы населения ускоряется после того, как закрепляется и внедряется само понятие о гражданских правах. Как только права гражданства получают безличное определение, логика открытого доступа начинает внушать мысль о том, что эти права в условиях более широкой политической и экономической конкуренции будет обеспечивать куда проще.
С концептуальной точки зрения ключевая идея западной политический традиции заключается в том, что баланс интересов в политике — ключ к защите прав. Как хорошо известно, данный тезис обосновывался Мэдисоном в «Федералисте» (статья № 10). В Великобритании существовал такой баланс интересов короля, лордов и представителей палаты общин, при котором они сдерживали друг друга. Согласно Аристотелю, именно интерес одного, нескольких и многих есть то, что должно сохранять баланс. Ограничения на доступ во всех естественных государствах создают группы интересов, эти политические, экономические и военные группы уравновешивают друг друга в рамках господствующей коалиции. Исторически еще в 1790 г. в Великобритании, Франции и США партии и корпорации мыслились как угроза для республиканского общества; считалось, что организованные группы интересов способны нарушить баланс внутри правящей коалиции. Хотя британские виги, французские республиканцы и американские отцы-основатели и пытались создать общества с формальной и неформальной системой сдержек и противовесов, которую они мыслили как способ защиты прав элит, лишь некоторые из них, если таковые вообще были, выступали в поддержку идеи открытого доступа.
Уникальная черта первых переходов заключалась в том, что к середине XIX в. те самые партии и корпорации, которых так сильно опасались еще в 1790 г., стали считаться важными элементами поддержания стабильности. При действительном переходе общества трансформируют элитные привилегии,
