-Если боишься, не пускай одного в магазин, а звонить в милицию глупо.
-Почему же глупо?! - возмутилась Наталья.
-А что ты скажешь? Приезжайте быстрее, моего сына ударили. Мало ли мальчишки получают синяки на улице?
-Постой. Он не подрался со сверстником. Взрослый мужчина вымогал у него деньги. Понимаешь? Его просто грабили!
-Хорошо, завтра я пришлю Гошу из нашей конторы, покажешь им этого алкаша, - обратился Максим к Сергею.
-А может, не надо, - как-то неуверенно сказал сын.
-Почему?
-Он такой несчастный, ободранный, и у него руки трясутся. Я сам виноват, стал его обзывать рванью и отребьем.
После минутного молчания Наталья сказала:
-Ладно, больше я не пущу тебя одного в магазин, а Гошу присылать не нужно.
Теперь почему-то разозлился Максим. Его «накрутили», натравили на этого алкаша, вызвали чувство злобы, а теперь говорят: «Фу! К ноге».
-Ты что, Наташа! Сама убедила меня в том, что это было нападение, грабеж и сама говоришь, не надо ничего делать!
-Извини, что разозлила тебя. Пойдемте ужинать.
Ужинали молча и за ужином Максим разговаривал сам с собой. Он еще сильнее возненавидел всех алкашей. Мало того, что они зря коптили небо, так они еще и мешали жить другим!
***
Максим отпуск не взял. Он работал в конторе и не участвовал в ссылке двух спившихся соседей.
После совершенной сделки Света и Макс ждали, что может, кто-то из двух кровных недругов - соседей доставит им беспокойство, но ожидания не оправдались. Окрыленные удачей и увеличившейся прибылью хозяева конторы провернули две сделки, в которых еще трое «неблагонадежных» людей выехали далеко за пределы столицы.
Всем посвященным в суть вопроса, работающим в конторе «Комфорт», понравилась такая схема решения проблем, но... всегда бывает но... Один из обиженных дал о себе знать. И был им никто иной, как Хохлов.
Достался ему маленький домишко в деревне «Крюковка».
Когда Хохлов Иван Сергеевич оказался в своем новом, старом доме, он сначала ничего не понял. Он помнил, как его, полуживого от выпитого, вместе с немногочисленными пожитками везли в новую квартиру, которую он, кстати сказать, видел уже до переезда. При осмотре квартира ему понравилась и он с удовольствием пил за новоселье, принимая стакан с любимым напитком из рук водителя «Газели», на которой и перевозили Хохлова.
Проснувшись летним, погожим днем и еле продрав глаза, Иван Сергеевич увидел над головой потолок из покрашенных досок, причем, все они были нестандартными: одна толще, другая тоньше и это делало потолок очень неаккуратным, неровным. Между досками зияли щели огромных размеров, что также не внушало доверия строению с этим потолком.
Ивану Сергеевичу вдруг вспомнилось детство. Он вспомнил родительский дом. Вспомнил, как мать называла его ласково Ванечкой и гладила по голове, когда его голова лежала на подушке и Иван, пяти или шести летний мальчонка, засыпал с чувством нерушимого счастья, которому ничто, казалось, не могло помешать.
Хохлову вдруг стало как-то хорошо на душе, хотя голова дико трещала с похмелья, и стоило ему лишь повернуть ее чуть на бок и увидеть стены неизвестного дома, как все приятные воспоминания вытиснились под напором сильной боли.
-Где я? - сказал он вслух.
Никакого ответа.
Иван Сергеевич приподнялся, держась одной рукой за голову, и сел.
Невдалеке, прямо на полу стояла не откупоренная бутылка водки. Хохлов обрадовался, потянулся к необходимому ему сейчас лекарству и выпил немного прямо из горлышка, предварительно откупорив бутылку трясущимися руками.
-Где я? - опять спросил он, хотя и не надеялся услышать ответ.
Посидев немного, Хохлов встал и медленно побрел к окну. Выглянул на улицу. Перед его взором предстала незнакомая картина.
За окном проходила узкая улица. Дома на противоположной стороне были ничего, симпатичные. На окнах резные наличники, ставни с узорами. Улица была зеленой. Во дворах возвышались пышные деревья, усыпанные незрелыми еще яблоками.
-Где я? - опять повторил Сергеич мучивший его вопрос.
Он пошел вон из комнаты. Дверь вела в кухню, посередине которой стояла печка. Кухня была проходной и дальше он вышел на веранду. Дом был старый. Половицы под ногами сильно скрипели, а на веранде и говорить нечего, доски прямо прогибались под ногами. Хохлов толкнул ногой дверь и увидел двор.
Ступеньки, ведущие во двор, совсем провалились, и ему пришлось осторожно спускаться, придерживаясь перил. Двор напоминал дремучий лес. Было даже трудно определить, где сад, где огород.
