-Псалом девяностый.
-Ладно, как хочешь. Ты ещё знаешь, где посмотри.
-Где?
-У входной двери.
-Где?
-У двери в квартиру. Посмотри на саму дверь, на порог, на периметр дверного проема.
-Хорошо, я посмотрю.
-Потом позвони. Сегодня не сможешь, тогда завтра. Ладно?
-Ладно.
-Пока.
Воскобойникова повесила трубку.
Я не стала ничего говорить Андрею, и пошла в коридор. Он двинулся следом.
Выйдя на лестничную клетку, я внимательно стала осматривать мягкую обшивку двери. И в двери, и в щелях между наличниками коробки, расположенными по периметру дверного проема, торчали иголки и гвоздики. Я их все извлекла и отнесла на газету.
Андрей ходил следом и на лице читался испуг. Он очень не любил болеть, а колдовство его сильно пугало.
-Кать, а что теперь будет?
-Надеюсь, что ничего.
Я хотела прибавить, что он должен обязательно причаститься, но было стыдно пользоваться сложившейся ситуацией, чтобы повернуть мужа к вере.
Читая Псалом 90 вместе с Андреем, я сожгла всё, что из обнаруженных находок горело, а что не горело, выбросила в мусоропровод.
Я тщательно вымыла руки с мылом и, стараясь подбодрить Андрея, весело предложила:
-Пойдём, попьём чайка.
Ксения была у бабушки с дедушкой, и мы пили чай вдвоём. Сначала пили молча, потом Андрей сказал:
-Я не пойду завтра на работу.
-Почему?
-Плохо себя чувствую.
Я посмотрела на него и мысленно добавила: «И боюсь».
Андрей, словно прочитав мои мысли, добавил:
-И страшно мне.
-Когда человек молится и причащается, ему колдовство не страшно.
-Почему?
-Молитва и причастие – это как лекарство от колдовства.
Андрей посмотрел в окно и вдруг сказал очень грустным голосом:
-Знаешь, Кать, я как начал задыхаться, по-другому на всё посмотрел.
-На что?
-На всё. Оказывается, я очень боюсь смерти.
-Её все боятся.
-Я вспомнил, что ты говорила про смысл жизни. Ты, наверное, права. Я посмеивался над тобой, когда ты переживала из-за того, что стареешь, а сейчас вдруг всё понял. Мне тоже страшно стариться. Страшно умирать. Многое я делаю из-за этого страха. Причём, даже сам себе в том не признаюсь.
В голосе мужа слышалась тоска, и я начала его успокаивать:
-Не переживай. Не только ты испытываешь подобное. Просто мы перешли в другую возрастную категорию. Перешли в возраст, с высоты которого виден край жизни. И естественно, возникает желание - подвести итог уже сделанному. Найти новые пути к новым целям. Многое, кажущееся важным когда-то, уже потеряло свою ценность. Мы уже как бы завершили один этап, а к другому ещё не перешли. Да и чтоб перейти, нужно его определить для себя, найти. Я, наверное, очень сумбурно говорю, непонятно.
-Нет, почему же. Всё понятно.
-Вот ты сам сказал, что в отношение с Аней опять почувствовал себя молодым. А нам нужно не играть в молодость, а жить в зрелости и готовиться к старости.
-Кать, - перебил меня Андрей, - погружение в веру пугает меня. Ведь начать верить и выполнять обязанности христианина, это значит – изменить всю жизнь.
-Постараться изменить, - перебила я Андрея. – Но согласись, нравится тебе или нет, а старость все равно придёт, как от неё не беги. И смерть все равно посетит каждого. Так не лучше ли к этому
