-Ну, тысяч десять.
Я задумалась. Просто так вычесть из семейного бюджета десять тысяч мне было не просто, а после рождения внука сбережений «на черный день» практически не осталось.
-Ну, хоть пять, - поспешила снизить сумму Татьяна, видя мою нерешительность.
Она так плохо выглядела и так умоляюще просила, что мне стало жаль ее.
-Хорошо, но только с зарплаты, - пообещала я.
-Ладно, созвонимся. Пока.
Татьяна пошла к остановке, не оглядываясь.
Настроение мое сильно испортилось. К жалости, которую я испытывала к Татьяне, примешивался страх перед карающим действием времени.
Я стала подсчитывать, сколько не видела Татьяну. Мне казалось, что прошло совсем немного времени после нашей последней встречи, но поняв, что это не так, я немного успокоилась.
«Если человеку сделали неудачно пластическую операцию, конечно, он будет плохо выглядеть», - старалась я унять жалость, скребущую за душу, тем более, это была не та жалость, которая заставляет кинуться на помощь, а какая-то брезгливая жалость, которая заставляет отвернуться и спрятать глаза.
Андрею я ничего не стала рассказывать. Зачем портить ему настроение?
***
После двадцатого, в субботу, Петрова позвонила мне.
-Привет, Кать. Займешь пять штук? – спросила она.
Я уже спланировала бюджет так, чтобы занять пять тысяч Петровой, но сейчас ответила не сразу. Голос Татьяны был требовательным, и это мне не понравилось.
-Кать, мне очень нужно, - у Татьяны появились просительные нотки.
-Хорошо, - ответила я, помедлив. – Где и когда я тебе отдам деньги?
-Я хотела приехать за ними, но у меня температура поднялась.
-Ты заболела?
-Я же говорила, что пластику сделала неудачно. Видимо, еще из-за этого. Плюс, простыла.
-Ну, хорошо, если хочешь, я привезу, – невольно вырвалось у меня.
Я сказала это и разозлилась сама на себя за то, что предложила Петровой привезти деньги, но опять раскаялась: «А если она, правда, болеет? Если у нее не на что купить лекарство?»
-Привези сегодня! – обрадовалась Татьяна и тут же прибавила: - Если конечно сможешь.
Ксения с внуком жили то у нас, то у свекра со свекровью и именно в этот вечер они были в родном доме зятя.
-Ладно, привезу прямо сегодня, - согласилась я.
-Огромное спасибо!
-Ты все там же живешь?
-Конечно, все там же.
***
Я поднималась в лифте на девятый этаж в доме Петровой уже через два часа после нашего разговора. В моей памяти сохранилось воспоминание о квартире Татьяны, и я была очень сильно удивлена, увидев совсем другое.
Квартира Петровой изменилась совершенно. По ней словно прошлись с огромным пылесосом, который всосал не пыль, а большинство вещей вместе с мебелью.
Обои потускнели и во многих местах, где висели зеркала или картины, остались более светлые пятна. Удобная мягкая мебель пропала и на ее месте стояли уродливые диван и одно кресло, наверное, привезенные с дачи.
Я стояла посередине комнаты, оглядываясь по сторонам, и видимо, мое удивление было написано на лице.
-Таня, что у тебя произошло? – спросила я у Петровой, наблюдавшей за моей реакцией.
-Было много ненужных вещей, и я решила освободить квартиру от хлама.
Я промолчала, хотя все выглядело так, как будто нормальные вещи исчезли, а хлам появился.
-У тебя проблемы с деньгами?
-Пойдем на кухню! – позвала Татьяна, не ответив на мой вопрос.
На кухне я отдала ей деньги и села на предложенный стул.
Кухонная мебель была на месте, но исчезла бытовая техника и мягкий уголок. На месте дорогого большого холодильника стоял маленький старый «Орск», а на месте уголка разные стулья, не похожие друг на друга ни обивкой, ни формой, ни размерами.
В мойке было полно грязной посуды, а занавески выглядели так, как будто о них вытирали руки.
