Татьяна набрала воды в чайник, поставила его на плиту и села напротив меня. Мы уставились друг на друга и стали разглядывать одна другую.
У Татьяны были синяки под глазами. Кожа на лице припухла, и глаза приобрели более удлиненную форму. Наверное, через время припухлость пройдет, но черты лица вряд ли изменяться. Татьяна и раньше не могла похвастаться красотой лица, но после операции оно стало просто неприятным.
Первой нарушила молчание Татьяна:
-Как поживаешь? – спросила она, чтобы что-то спросить.
-Нормально. А ты?
-Как видишь.
-У тебя проблемы с деньгами? – повторила я уже задаваемый ранее вопрос.
-Да, - ответила она, прямо посмотрев мне в глаза.
Татьяна, видимо, ждала, что я спрошу еще о чем-то, но я молчала, и она заговорила сама:
-Понимаешь, у меня со здоровьем проблемы, вот и идет много денег на лечение. Я бы к тебе не обратилась, но у всех, у кого можно занять, я уже заняла.
Сказав это, Татьяна посмотрела на меня настороженно, встала и унесла пять тысяч в комнату, видимо боясь, что я передумаю.
-Ну вот, - продолжила она вернувшись. – Наверное, ты знаешь о моей жизни многое. Ведь Маринка была осведомлена обо всех моих проблемах.
Татьяна внимательно посмотрела на меня, словно хотела понять, что же я знаю, а чего не знаю.
Я совсем не спрашивала у Воскобойниковой про Петрову, а она не говорила ничего, ведь разговоры о Татьяне, с одной стороны, считались запретной темой, с другой, обсуждать дела подруги во время междугородних переговоров было не разумно.
-Когда Юра уехал, я себя стала плохо чувствовать, - говорила Татьяна устало. – Я пыталась успокоиться, отвлечься, но он слишком много для меня значил. Я его любила.
Татьяна глубоко вздохнула.
-Но эта его семейка! Они столько навалили на него проблем, что, конечно же, он уехал. Он рыдал, говоря, что ему жаль детей, жену, но я думаю, что он плакал, потому что не хотел расставаться со мной!
Татьяна постепенно начинала горячиться. Ее движения становились резче, голос – громче:
-Он не понял самого главного! Жить нужно с тем, кто тебя любит, кто все делает для твоего счастья, кто думает о том, как тебя осчастливить! Вот с кем надо жить! А он, видите ли, жалеет свою прежнюю семью. А что их жалеть? Они что, без рук, без ног? Живут, работают, растят этого ублюдка! Эта Мила его просто околдовала! У нас все было так хорошо! Мы были так счастливы! Я все для него делала и вот, пожалуйста! Он уехал! Я даже это для него сделала!
Татьяна показала руками на свое лицо.
-По словам врачей, все уже должно было зажить, но не заживает! Я хотела приехать к нему помолодевшей, похорошевшей, а как я теперь поеду?! Столько денег угрохала на гадалок, экстрасенсов, но он тоже не едет! И несколько раз приворот заказывала, и отвращение к сопернице, и кодировала от нее, и даже на ее смерть заказ делала. Бесполезно! Как мне сказала очень хорошая гадалка, это потому не помогает, что она на меня тоже самое заказывает. И еще потому, что предыдущие гадалки что-то сделали неправильно, и это навредило мне. Если бы я сразу пошла к этой Власте, было бы все по-другому… Ничего! Вот я наберу еще денег, и она такой мощный приворот сделает, что никуда он не денется!
Я смотрела в окно и хотела плакать. Татьяна была просто неисправима. Прошло пять лет после нашей последней встречи и что? Она только глубже погрузилась в свои грехи, погрузилась так, что и макушки уже не видно. Я, конечно, не должна судить Петрову, но мне ее было жалко.
Я представила, как ужаснется Юрий Петрович, увидев ее нынешнее лицо. Если бы он даже был одиноким, то вряд ли бы прельстился Петровой. Он ведь женился на ней фиктивно. Как объяснить это Татьяне? Как объяснить, что один грех тянет за собой и другой? Как объяснить, что нельзя построить счастья, желая другим горя и смерти?
Бог – это любовь. Только Он может подарить это великое чувство, и, прибегая к сатанинской помощи, нельзя добиться любви и счастья. Нельзя! Вся нынешняя жизнь Татьяны, то состояние, в котором она находилась, подтверждали это.
Я была уверена, что Татьяне не станет хорошо, пока она не поймет всего этого, но и то, что она когда- нибудь это поймет, казалось невероятным.
Я вспомнила ее школьницей. Вспомнила то время, когда в ней еще было что-то хорошее, как может и сейчас еще есть. Как человек может сильно измениться в худшую сторону!
Мне стало горько от всех этих мыслей, и я заплакала. Слезы потекли из глаз одна за другой.
Татьяна неподвижно застыла, увидев мои слезы. Она перестала говорить и жестикулировать.
Немного помолчав и, видимо, объяснив причину моих слез по своему, Петрова заговорила тише:
-Кать, я думаю, он приедет. Потому что я столько денег угрохала. Колдуны, гадалки помогают. Я много раз это видела. Никуда он не денется! Приедет. И никакие дети, жена не помогут! А если еще его жена помрет, ему некуда будет идти. Он придет плакать ко мне. Придет, и я его больше не отпущу.
-Таня! Опомнись!
Татьяна замолчала и удивленно посмотрела на меня:
-Что?
-Опомнись, Таня! Ты понимаешь, что ты творишь? Ты понимаешь, что желаешь смерти человеку только
