-Я хочу с тобой поговорить.
Андрей в знак согласия махнул головой.
-Потом, после ужина, - уточнил старший Турбин.
Он давно хотел высказать младшему сыну свое недовольство взаимоотношениями Андрея и Ирины, но до сих пор откладывал разговор, обещающий быть неприятным.
После ужина Владислав Владимирович пришел в гостиную. Андрей без напоминания пошел следом. Владислав Владимирович сел на диван. Андрей сел в кресло.
-Андрей, я хочу поговорить с тобой о твоих симпатиях.
Андрей молчал и слушал отца, не перебивая.
-Когда ты был маленьким, я купил тебе большой грузовик. Мальчишка, который всегда ссорился с тобой в детском саду, увидев машину, стал набиваться к тебе в друзья. Помнишь? А потом, когда вы с ним сломали машину, он хотел тебя побить, но ты дал ему сдачу, и мне пришлось ругаться с его матерью. Помнишь?
-Ты хочешь купить мне дорогую игрушку? Предупреждаешь, чтобы я не носил ее в садик?
Ирония в словах Андрея была очевидна, и Владислав Владимирович разозлился:
-Нет, ты, к сожалению, уже давно не ходишь в детский садик, но по своей страсти заводить нежелательные знакомства остался в том нежном возрасте.
Андрей продолжал недоумевать и смотрел на отца удивленными глазами.
Владислав Владимирович был уверен, что сын все понимает и только издевается над ним, изображая удивление.
Перестав смущаться относительно темы происходящего разговора, Турбин старший стал говорить громче и быстрее:
-Ты считаешь, что твоя подружка Ирина относится к тебе искренно? Ты считаешь, что она хорошая и добрая? На самом деле она спит и видит себя богатой, а ты для нее как дорожка к этому самому богатству. Вот Настя, она выросла в достатке. Ей нужен ты, а не деньги…
-Я никогда не буду общаться с Настей! – перебил отца Андрей. – Я не желаю ни то, что жениться на ней. Мне даже видеть ее противно! Завистливая, злобная тварь!
Андрей никому еще не сказал о том, что видел кого-то в кустах в кофточке, похожей на Настину, в ночь, когда в Ирину стреляли. Он не сказал, но стал вдруг испытывать сильное отвращение к самой Насте. Если раньше она представлялась ему капризной, вредной и ассоциировалась с барышней самодуркой, то теперь она виделась Андрею злобной уголовницей, без совести и чести.
Андрей смотрел на отца твердо, прямо, не мигая.
-Ты как назвал ее? – опешил Владислав Владимирович от такой грубости.
-Злобной и завистливой тварью.
-За что ты так ненавидишь ее? Это все твоя Ирина тебя настроила!
-Ирина здесь не при чем. И я не хочу слышать гадости о ней! Слышишь?! Меня не волнует твое мнение, тем более, оно ошибочное.
-Ты просто тупой сопляк! Она использует тебя! Ты не успеешь оглянуться, как она затянет тебя в постель, забеременеет и заставит жениться. Ты думаешь, что ей нужен ты?! А ей нужны наши деньги. Мои деньги!
-Я женюсь на Ирине и не возьму у тебя ни копейки! Слышишь? Ни копейки.
-Посмотрим! Ты сейчас так говоришь! Больно нужен ты ей без денег! Она плюнет на тебя и пойдет искать богатого!
В комнату вошли Людмила Петровна и Евгений. Они остановились на пороге и наблюдали за происходящим молча.
-Мне трудно с тобой спорить. Ты не слышишь меня. Ты не хочешь меня слышать. Ты убедил себя в какой-то ереси, и переубеждать тебя бесполезно! – выпалил Андрей.
-Как ты со мной разговариваешь! Ты прямо не понимаешь, что девушка воспитанная правильно в достатке…
-Все, хватит! – вдруг резко сказал Евгений. – Подождите.
Он вышел из комнаты и вернулся со своим портфелем.
Сначала он поставил видеокассету и дал возможность всем увидеть измену Эллы. Людмиле Петровне стало неловко смотреть такие вещи в присутствии сыновей, и она невольно отвернулась.
При общем молчании Евгений вынул фотографии и дал их сначала отцу, потом, не стесняясь, протянул их же Андрею и матери.
Все продолжали молчать.
-А вот и еще доказательство хорошего воспитания богатых девушек.
На этот раз все услышали разговор Эллы с Эдиком, в котором она говорит о необходимости что-то сделать с дочерью, чтобы удержать мужа при себе.
При прослушивании пленки глаза Людмилы Петровны наполнялись ужасом.
Среди воцарившегося молчания голос Жени прозвучал особенно жестко:
