А вот и дорога, ведущая от шоссе к нужному городишку.
Турбин свернул на нее, проехал немного и остановился на небольшом участке, расчищенном на обочине.
Там впереди виднелся городок. День был пасмурным, вся земля и деревья были покрыты снегом, причем, снег устилал просторы толстым пушистым ковром, чистым и каким-то праздничным, а деревья были не черными, а белыми, красивыми под своими великолепными шубами из снега. Светлые тучи, нависшие над землей, делали пространство вокруг как будто меньше и уютней.
Из труб одноэтажных домов поднимался дым, и почему-то казалось, что в них тепло, чисто и уютно, как и снаружи. Внутри же дивно пахнет хлебом, маринованными огурцами и грибочками.
Впечатление от увиденного ошеломило Владислава Владимировича, так как совсем не соответствовало ожидаемому. Он вышел из машины, вдохнул полной грудью свежий воздух, и ему показалось, что такого воздуха никогда не бывает в городе.
Проехав на нужную улицу, Владислав Владимирович спросил у прохожего о нужном доме. Прохожий, мужчина одного возраста с Турбиным, охотно и очень вежливо объяснил все и пошел дальше, своей дорогой.
Владислав Владимирович придирчиво посмотрел ему вслед, пытаясь увидеть хоть что-нибудь неприятное, но не смог. Одет мужчина был просто, но аккуратно, и Турбин сам себя почувствовал разряженным петухом. Дорогой костюм, дорогие ботинки и все остальное, а зачем?
Вот и нужный дом, небольшой, деревянный. Турбин оживился.
«Сарай сараем», - подумал он и пошел по расчищенной дорожке к двери дома.
Дверь оказалась незапертой и, открыв ее, Владислав Владимирович вошел внутрь и громко спросил:
-Дома кто есть?
Из комнаты вышла приятная старушка. На лице ее читались сначала удивление, а потом гостеприимное дружелюбие.
-Здравствуйте, - поздоровалась она первой.
-Здравствуйте, - ответил Турбин.
Он узнал Иринину бабушку, которую видел у себя дома на празднике, посвященном бракосочетанию Андрея и Ирины.
-Проходите, – вежливо пригласила она и позвала: - Дети, отец приехал.
Из той же двери показался Андрей.
-Здорово, пап! Раздевайся, - обрадовался он очень искренне.
Владислав Владимирович вошел в комнату и осмотрелся. В комнате было чистенько, уютно и тепло.
Турбин огляделся внимательней. Из комнаты одна дверь вела в кухню, другая еще в одну комнату. Обстановка была не богатой, но такой удобной и милой.
Все слова, заготовленные для разговора с сыном, показались вдруг совсем неуместными и ненужными. Отец хотел убедить собственного ребенка вернуться домой, ведь он предполагал, что в бабушкином доме молодым не удобно, да и от Москвы далеко, а как оказалось, дом и с водой, и с газом, и с канализацией. Один довод, что далеко, но такой красоты, чистого воздуха, простора в городе днем с огнем не сыщешь.
Обедали все вместе в комнате, за круглым столом. Ирина была в простом, теплом, домашнем платье, такой милой и домашней, что Владислав Владимирович невольно залюбовался ею. Он не только увидел, он почувствовал, как счастлив здесь Андрей.
Когда вечером Андрей провожал отца к машине, Владислав Владимирович все же попробовал вернуть его под свою крышу.
-Андрей, вам ведь далеко добираться.
-Нормально. Здесь станция рядом. Мы через час сорок уже в университете.
-Но ведь дом маленький. Вам бабушка не мешает?
-Да что ты, пап! Она очень добрая. Ей с нами на много веселей и нам с ней.
-Но ведь домишко то… - хотел было Владислав Владимирович продолжить свои уговоры, но посмотрев в глаза сына, осекся.
-Пап, пойми! Я здесь очень-очень счастлив.
-Ладно, прости меня.
-За что?
-За то, что считал себя умнее. Я был не прав. Дороже любви ничего нет. Ведь я сам люблю твою мать, а тебя не понял. Прости, сын.
-Ты меня тоже прости.
-За что? – удивился Владислав Владимирович.
-За все переживания. Я очень люблю вас с мамой.
Они обнялись на прощанье, седой раскаявшийся отец и молодой, улыбающийся и счастливый сын.
Турбин сел в машину и посмотрел на домик, где жил теперь его Андрей. Грудь стеснил страх за счастье младшего, которое представилось отцу таким хрупким и уязвимым.
