-В «Полярную звезду».
-Это кафе за перекрёстком?
-Да.
-Тебе же только пятнадцать стукнуло! Тебя туда пускают?
-Да. Моих одноклассниц с тринадцати туда пускают.
-А что вы там делали? – строгие нотки в голосе Родиона усилились.
Валерия опустила глаза.
-Танцевали, - тихо ответила она.
-Что-нибудь пили? Ели?
-Иногда пили сок, ну, и…
-И?!
-Коктейли иногда.
-Наркоту пробовали? – в глазах Родиона вспыхнула злость, и Лера догадалась об этом, даже не глядя на отца.
-Я не…
-Говори правду, слышишь?! Пробовали?
Валерия испугалась и, видимо, не до конца проснувшись, вдруг призналась:
-Я только один раз траву курила.
Она вжала голову в плечи и покосилась на мать, ожидая её защиты.
-И всё?
-Да.
-А Света?
-Света?
-Не придуривайся! Я говорю о твоей сестре.
Лерка заколебалась, тряхнула головой и ответила более уверенно:
-Вы у неё спросите.
-Мы не можем спросить у неё, дочка, - вмешалась в разговор Елена.
-Почему?
-Она при смерти.
Ольга опять заголосила, а взгляд Валерии стал испуганным.
-Как при смерти?
-Вот так! – рявкнул Родион. – Пришла после дискотеки, и ночью увезли на «скорой».
Лера широко открыла глаза. Было ясно видно, что она окончательно проснулась.
-Девчонки иногда таблетки ели. Говорили, что они классные.
-И Света?
-Да.
Когда до Родиона дошёл смысл сказанного, он сильно побледнел и ухватился рукой за левый бок.
-Папа, я их не ела, - поторопилась Лера успокоить отца.
Но он пошатнулся и сел в кресло. В его голове мысли запрыгали и закружились. Значит, племянница его жены может умереть из-за его и Влада наркотика? Значит, это он убийца Светки?
-Что это за таблетки? – процедил он сквозь зубы.
-Я не знаю. Они без упаковки. Их заворачивают в какие-нибудь бумажки.
Все замолчали. Каждый думал о своём, и Валерия жалобно спросила:
-Можно я пойду в свою комнату?
-Иди, иди, - разрешила Елена.
***
Через три дня Светлана умерла, так и не очнувшись. Название и вид наркотика установить не удалось.
Родион помог Ольге и с похоронами, и с поминками, взяв на себя всё бремя материальных расходов. Он стал вести себя намного добрей и ласковей с сестрой жены, объясняя своё поведение состраданием к матери, потерявшей единственную дочь, а на самом деле, он ощущал себя бесконечно виноватым перед ней.
