Страх и ненависть подмяли ее под себя, как и шута, но не сделали игрушкой в руках победителя. Можно было держать ее в вечном страхе, можно было ее убить, но нельзя было заставить подчиниться — потому она была свободней любого рыцаря из свиты Роберта Льва… И чище феи Фата-Морганы, которой легко быть свободной и неприступной там, в своем заоблачном дворце!
Кристина что-то неразборчиво пробормотала, и шут переспросил:
— А? Что?
— А еще Ланда обещала сварить зелье, которое сделает меня невидимой… — бормотнула Кристина, и шут понял, что она уже почти спит.
Нечесаные светлые волосы падали ей на глаза, и брови даже во сне были напряженно нахмурены.
Непонятно, что нашел в ней Роберт Лев, перед которым до сих пор не смогла устоять ни одна самая знатная и прекрасная дама. Может, он и в самом деле выкинет из головы эту блажь, когда Кристина исчезнет?
Шут пробормотал молитву, чтобы это и вправду было так, — и вдруг ясно вспомнил, какой он увидел Кристину лет десять назад, когда ему было семь лет, а ей — шесть, и она была единственной любимой дочерью господина, а он — скорее помехой, чем подмогой на огромной кухне замка барона, неизвестно чьим сыном, «пащенком», как все его называли.
10
В тот день, не выдержав искушения, он залез рукой в банку с вишневым вареньем — и был тут же пойман на месте преступления.
Отодрав мальчишку как следует, главный повар велел ему чистить самый большой медный котел:
— И чтобы он блестел, как новенький, ты понял, пащенок, ублюдок, недоносок?!
Забившись в тесный закуток между печью и стеной, пащенок еле слышно скулил, и лишь когда шаги главного повара затихли в дальнем конце огромной кухни, мальчишка осмелился вылезти из своего убежища и взяться за порученное дело.
К котлу было не подступиться ни так, ни эдак, но в конце концов он все-таки ухитрился повалить его набок — и нырнул в его необъятное нутро с осколком кирпича в руках. Спасаясь от насмешек работавших на кухне женщин, пащенок оглушительно тер стенки котла, потом потянулся вверх, чтобы очистить место повыше — и котел качнулся под ним взад-вперед. Он отпрянул — котел снова качнулся. Тогда мальчишка бросил кирпич, улегся внутри котла на спину и стал раскачиваться что было сил, нажимая на стенку то ногами, то головой.
Увлекшись этой забавой, он не замечал ничего вокруг, как вдруг услышал рядом тихий смешок. Пащенок вскинул глаза и чуть не взвизгнул от испуга, увидев в двух шагах от себя дочь господина.
Он лежал в медленно раскачивающемся котле, весь перемазанный сажей и кирпичной пылью, а она стояла, важно заложив руки за спину, и с любопытством разглядывала его. Пащенок еще никогда не видел господскую дочку так близко, да и вообще не видел почти ничего, кроме этой кухни, где работал, спал и, говорят, даже родился в закутке между печкой и стеной.
— Как тебя зовут? — спросила дочь барона, наклонив голову к плечу.
— Пащенок, — чуть слышно ответил мальчишка и задрожал от страха.
Девочка наклонила голову к другому плечу.
— Пащенок… — задумчиво повторила она. — Ну и имечко! Разве есть такой святой? Нет, мне не нравится, я лучше буду звать тебя Юджин! А я меня зовут Кристина. А ты правда мой брат?
Он посмотрел на нее вытаращенными глазами и забился вглубь котла, как в пещеру.
Кристина присела на корточки и заглянула в эту пещеру; тогда он глухо ответил из глубины:
— Я — пащенок!
— А отец сказал, что ты мой брат, — безапелляционно заявила Кристина. — И теперь ты будешь со мной играть. Вылезай!
— Не вылезу! — отчаянно ответил он из котла.
Дочь барона озадаченно засунула в рот длинный локон.
— Ну и ладно! — сказала она. — Тогда я к тебе залезу!
И выряженная в светлое вышитое платье и замшевые туфельки девчонка, встав на четвереньки, полезла внутрь котла.
Юджин зажмурился и перестал дышать.
— А здесь здорово! — протянула Кристина, рассматривая свои красные от кирпичной пыли ладошки. — Даже еще лучше, чем в нашем большом камине! А как это ты качался?
Она улеглась на спину и попробовала раскачать котел, но у нее ничего не вышло.
— Ну, что ты лежишь? — обиженно воскликнула она. — Помоги, видишь же — не получается!
Юджин послушно лег рядом и стал дергаться в другую сторону, но котел даже не шевельнулся.
— Нет, не так! — решительно сказала Кристина. — Так у нас ничегошеньки не выйдет! Давай, на счет раз мы толкнем ногами, а на счет два — толкнем головой. Хорошо?
— Л-ладно…
— С «ну и ладно» вышло неладно! — хихикнула Кристина.
И громко скомандовала:
— Ну, давай! Раз — толкаем ногами!
Они дружно толкнули в стенку котла ногами, и он слегка качнулся.
— Два! Головой…
Котел качнулся в другую сторону.
— Ага! — торжествующе вскричала Кристина. — Получается! Давай, давай еще! Раз — ногами! Два — головой! Раз — ногами! Еще сильней!
Они толкали все сильней и сильней, постепенно входя в немыслимый азарт, а котел качался так, словно в нем метался домовой, ловя себя за кисточку на хвосте.
Мальчишка почти забыл о своем страхе перед «госпожой» — впервые у него нашелся товарищ по играм, потому что другие дети дворни не водились с ним и дразнили его пащенком, и сейчас он взвизгивал от восторга, разделив с Кристиной радость новой игры.
Но тут сверху неожиданно грянул гром небесный.
Котел остановился так внезапно, словно по нему пнули ногой, и кухню сотрясли громовые раскаты голоса главного повара:
— Ах ты, стервец, холера ходячая, ты чем это занимаешься, а?!
Хорошо знакомая Юджину волосатая лапа нырнула в котел, чтобы выдернуть на божий свет «холеру ходячую»… Но в следующий миг у повара отвисла челюсть, и, выпустив свою добычу, он в страхе попятился: перед ним был не чертов «пащенок», а дочка господина — в густо перемазанном сажей платье, с красным от кирпичной пыли лицом, с черными слипшимися кудрями — и ее глаза сверкали отчаянным гневом.
— Пусти! — завизжала Кристина, хотя повар уже ее не держал. — Я отцу скажу, он сменяет тебя на лошадь!
Повар схватился за грудь.
— Ва-ваша милость… — с трудом выговорил он. — Да разве я мог знать?.. Что ж вы там делали?..
— Мы играли! — гневно ответила Кристина. — А я вот скажу отцу, что ты схватил меня за руку!..
— Ва… ваша милость! Так я ж думал, там этот чертов мальчишка…
Лицо повара, наливаясь кровью, постепенно принимало такой же кирпично-красный оттенок, как и перемазанные щеки Кристины.
— Ну и что же, что мальчишка! — фыркнула Кристина, потирая руку. — Эй, Юджин, вылезай! — позвала она в котел. — Мне надоело здесь, пошли во двор!
— Ага, я же говорил, что он там! — торжествующе взвыл повар, снова запустил руку в котел и на этот
