наткнулся на препятствие. Анаксагор скривился. Казалось, он раскусил зеленую оливку с ветки.
– Это Меламп. Легок на помине…
– Почему он сопровождает моего внука?
– Не знаю.
Персей махнул рукой спарту. Выслушав доклад, кивнул.
– Я хочу знать, что он предлагает.
– Я уже говорил…
– От него. Лично.
– Пустая трата времени, – вздохнул Анаксагор. – Лекарь против Косматого? Пусть даже лекарь – провидец, а Косматый – не бог. Ладно, если ты так желаешь…
Повинуясь его жесту, рабы установили три ложа и столик. Сюда же принесли чаши, кратер с заранее разбавленным вином – и кувшин елового пива. Пиво, напиток бедняков, Убийца Горгоны с недавних пор предпочитал вину. Зная его вкусы, дворцовые пивовары всегда держали наготове пифос-другой, куда добавляли меда для сладости и чуть-чуть плюща. Эхион увел молодежь, а темнобородый целитель с достоинством взошел под сень портика.
– Ты намерен излечить вакханок? – без обиняков спросил Персей.
– Да.
– Как?
– Твоим способом.
– Рискуешь, фессалиец. Я не расположен к шуткам.
– Ты гоняешься за вакханками по горам. Я поступлю так же.
Взгляды целителя и героя встретились. Прислонившись к колонне, Меламп улыбался. Поединок длился недолго – миг, другой, и целитель отвернулся. Но улыбка по-прежнему не покидала его лица.
– Что свело тебя с моим внуком?
– Болезнь. Сейчас твой внук здоров.
– Продолжай.
– Мы будем гнать их без остановки. Сменяя друг друга, давая отдых новым загонщикам. К концу вакханки будут валиться с ног от усталости. Безумие – жарко пылающие дрова. Но мы разведем такой огонь, что никаких дров не хватит.
– Не все выдержат длительный бег.
– О да, – безмятежно согласился Меламп. – Жертвы неизбежны.
– Те, кого ты лечил, умирали?
– Случалось.
– Продолжай.
– Я хочу пива.
– Может, вина?
– Если жалко пива, тогда вина.
Занять место на ложе целитель не спешил. Взяв из рук раба чашу с красно-коричневым, пенящимся напитком, он сделал глоток. Под портиком запахло летним днем и сосновым бором. Легкий аромат солода уловил бы лишь большой знаток. Пена хлопьями украсила бороду и усы Мелампа.
– Далее, – пена дрогнула, – последует оргия. К этому времени вакханки должны быть опустошены. Вымотаны до предела.
– Оргия? – Персей попробовал слово на вкус.
– Да.
– Для оргии нужны мужчины. Вакханки порвут их.
– Мужчинам придется сделать вид, что они тоже поклоняются Косматому. Тирсы, плющ, вино. Эван эвоэ, Вакх! Женщины примут их за своих.
– Допустим… Дальше?
Меламп повел плечами, сменив позу:
– Обряд, снадобье и холодная вода. Рядом должен быть ручей или река.
– Твой брат сможет править городом?
– Смотря каким. Мидеей или Сикионом – нет. Клеонами или Немеей – да. Кроме того, я всегда помогу брату добрым советом.
– Как ты заставишь женщин принять снадобье?
– Подмешаю в вино.
– А вода?
– Они сами прыгнут в реку. Мужчины потом их вытащат.
– Тех, кто выживет?
– По моим расчетам, выживут две трети.
– Не так уж плохо. До сих пор я убивал всех. Тебе понадобятся люди?
– Твои Горгоны. И аргосские юноши. Очнувшись, женщины должны увидеть знакомые лица.
– Почему ты похоронил ту змею? Почему выкормил ее детей?
Персей подошел к целителю вплотную:
– Надеялся на награду, да?
– А ты не хоронишь своих родичей? – спросил в ответ Меламп. – Не даешь приюта их детям? Я был о тебе лучшего мнения, герой. Та змея была моей сестрой. Ее сыновья – моими братьями. Что здесь удивительного?
– Ничего. Думаю, два городка в Арголиде – разумная плата за услуги хитроумного фессалийца. Ты слышал меня, ванакт Аргоса? Я пошлю за своими людьми. Завтра к вечеру Горгоны будут здесь.
– Я хочу еще пива, – улыбнулся Меламп, сын Амифаона.
6
– Я – Персей!
– Нет, я!
– Я первый сказал!
Протирая закисшие со сна глаза, Амфитрион выбрался во двор. Запнувшись о порог, он больно ушиб палец. Хорошо, никто не видел – засмеяли бы. Это все из-за вчерашней болезни. Надо в баню сходить. Мальчик задрал голову, дыша полной грудью. По небу, гонимая ветром, в панике неслась стайка облаков. Тени бежали по двору, играя в догонялки. А двор был такой же, как в Тиринфе. Беленые стены, портики… С тупым хряском врубался в бычью тушу топор мясника. Рабы, кряхтя от натуги, тащили пифос размером с Олимп. Судя по форме пифоса, гончар перед работой успел славно хлебнуть.
– Какой из тебя Персей?!
– Такой!
– Спорим, даже голову показать не успеешь?
– Спорим!
На дубовой колоде сидел аргосец – одногодок Амфитриона. Он строгал ножом упрямую деревяшку. Места на колоде с избытком хватало на двоих.
– Радуйся! Я Амфитрион, сын Алкея.
Аргосец хмуро отмалчивался.
– Тебя как зовут? – упорствовал тиринфский гость.
– Леохар, сын Гобрия.
– А чего ты не в палестре?
– У вас в палестру со скольки берут?
– По-разному. Меня с девяти взяли.
– Везет… У нас – с двенадцати.
– Играть будешь?
– Нет, – отрезал Леохар. – Не хочу.
– Я тоже.
Леохар впервые взглянул на соседа с интересом. Тем временем игроки заняли исходные позиции. «Кто Персей, – размышлял мальчик, следя за ними, – понятно. А где же Медуза?» Вперед выступил дылда,
