Прикажешь мне — я подойду, погонишь — Я прочь пойду, и слова не услышишь. Дубровин
А у тебя и не спрошу, Олена, Как ты жила, чтоб сердца ретивого Не натрудить. И так уж все изныло. Я знаю, ты меня не променяешь Ни на кого охотой, про насильство Не сказывай! Себя не пожалею, Да и тебя. Таков уж мой обычай; Как словно что внутри-то захохочет, В глазах туман кровавый да ножи Мерещатся. Молчи, Олена, лучше! Олена
Романушка, не думай! Воевода И плакал-то, и пыткой-то стращал, Я напрямик ему сказала: руки, Мол, наложу, отстань. Три дня не ела, Голодной смертью помереть хотела, — И унялся. На черную работу Послал меня; а я тому и рада. Боярышню привел, так взяли в терем, По нраву ей пришлась. Дубровин
Веди скорее Боярышню. Мы задние ворота Отворим вам. Олена
Ступай же, дожидайся, За ворота. Мы крикнем, ты отворишь. А здесь не стой! С боярышней Ульяна, Сердитая такая: как увидит Тебя в саду, весь дом поднимет криком. Прощай пока. Дубровин
Ну, с Богом. Олена
Дожидайтесь. Уходят: Дубровин за ворота, а Олена в терем.
Шут
Ну, дядюшка, простись с своей невестой! Женили нас с тобой! Ты где гуляешь, Своей беды не знаешь? Что ж мне делать? Будить народ начать? А ну, услышит Оленин муж, да выдадут людишки Меня ему? Начнет меня он резать, Пороть ножом на части по суставам. Ой, батюшки, не буду! Вот что лучше: Направлю я стопы свои подальше, Покуда цел. Воевода входит и осматривает терем.
Явление третье Шут и воевода.
Шут
Эй, дядя, дядя, тише! Воевода
Бессудный, ты? Шут
Я, дяденька. Потише,
