(сторожу)
Эй, малый! Шатается тут некакий подьячий Из мастерской царицыной палаты, Так приведи сюда! Сторож уходит.
Матвеев
(Грегори)
А скоро ль будет Комидия «Есфирь» готова? Грегори
Скоро, Мой господин. Матвеев
Для матушки царицы Библейская Есфирь по сердцу будет. Грегори
О да, mein Herr, я понимаю. Можно Показывать сегодня вам немного Комидию «Есфирь», а только прежде Proludium[4] покажем небольшое. Матвеев
Какое же? Юрий
(с низким поклоном)
Цыган и лекарь. Матвеев
Ладно. (Отводит Лопухина в сторону.)
Комидию для чести государской Иметь давно пора, и речи нет. Недаром же у прочих государей При всех дворах она заведена. Что можно взять, возьмем у иноземцев. Чего нельзя — покуда подождем. Абрам Никитич! Как ты полагаешь, Для царской ли забавы лишь годна Комидия? Для русского народа, Для всех чинов и званий — от посадских До нас, бояр, — немало пользы в ней. Не стыд ли нам, не грех ли потешаться Калечеством, убожеством людским! На дураков смеемся; эко диво, Что глуп дурак! А разве то умнее: Сберем шутов, сведем их в кучу, дразним, Как диких псов, пока не раздерутся, И тешимся руганьем срамословным И дракою кровавой. То ль забавы Бояр, думцов, правителей земли? А наших жен, боярынь, пированья? Глядеть-то срам! От сытного обеда, От полных чар медов стоялых встанут Алёхоньки, как маковы цветочки, По лавочкам усядутся рядком, Велят впустить шутих, бабенок скверных, И тешатся бесстыжим их плясаньем, С вихляньем спин и песнями срамными. И чем срамней, тем лучше, тем угодней Боярыням. И сами бы пошли, Да совестно, а плечи так и ходят, И каблуки стучат, и громкий хохот Дебелые колышет телеса. А дочери, на те потехи глядя, С младенчества девичий стыд теряют, И с бабами и девками сенными
