Том 9. Пьесы 1882-1885

ликуешь теперь, откликнись! Урони хоть одну слезу на меня! Мне легче будет переносить мои страдания, мое отчаяние. Ведь эти сувениры жгут грудь.

Кручинина бросается к Незнамову и достает с его груди медальон.

Кручинина. Он, он! (Шатается и падает без чувств на диван.)

Все окружают ее.

Дудукин. Ах, боже мой, она умирает! Доктора, доктора! Вы ее сын. Вы убили ее!

Незнамов. Я ее сын?

Дудукин. Да. Сколько лет она искала вас! Ее уверили, что вы умерли. Но она ждала какого-то чуда. Она постоянно видела вас в своих мечтах, разговаривала с вами.

Незнамов. У ней не было других детей?

Дудукин. Что вы, что вы!

Незнамов. А как же мне сказали? Господа, зачем же вы меня обманули?

Коринкина. Тише, тише, она приходит в себя.

Незнамов. Господа, я мстить вам не буду, я не зверь. Я теперь ребенок. Я еще не был ребенком. Да, я ребенок. (Падает на колени перед Кручининой.) Матушка! Мама, мама!

Кручинина (приходя в себя). Да, он тянул свои ручонки и говорил: мама, мама!

Незнамов. Я здесь.

Кручинина. Да, это он… Гриша, мой Гриша! Какое счастье! Как хорошо жить на земле. (Гладит Незнамова по голове.) Господа! Не обижайте его, он хороший человек. А вот теперь он нашел свою мать и будет еще лучше.

Незнамов (тихо). Мама, а где отец?

Кручинина. Отец… (Оглядываясь кругом.)

Муров отворачивается.

Отец… (Нежно.) Твой отец не стоит того, чтоб его искать. Но я бы желала, чтоб он посмотрел на нас. Только бы посмотрел; а нашим счастием мы с ним не поделимся. Зачем тебе отец? Ты будешь хорошим актером, у нас есть состояние… А фамилия… Ты возьмешь мою фамилию и можешь носить ее с гордостью; она нисколько не хуже всякой другой.

Дудукин. Я думал, что вы умерли!

Кручинина. От радости не умирают. (Обнимает сына.)

Не от мира сего*

Семейные сцены в 3 действиях

Действие первое

ЛИЦА:

Виталий Петрович Кочуев, важный господин, средних лет, служащий в частном банке.

Ксения Васильевна, его жена.

Макар Давыдыч Елохов, пожилой человек, проживший большое состояние.

Фирс Лукич Барбарисов, молодой человек, по наружности очень скромный.

Ардалион Мартыныч Муругов, богатый барин, живущий очень широко.

Хиония Прокофьевна, экономка.

Мардарий, лакей.

Кабинет, изящно меблированный; большой стол, заваленный бумагами, шахматный столик и проч. Две двери: прямо — в большую приемную залу; направо от актеров — в уборную Кочуева.

Явление первое

Елохов входит из приемной, Мардарий входит из уборной с подносом, на котором пустая бутылка шампанского.

Елохов. Что это? Шампанское пьют? Пивали и мы шампанское, пивали, друг, пивали. Кто там у него?

Мардарий. Ардалион Мартыныч. Уж извольте немножко подождать.

Елохов. Посылал ведь он за мной.

Мардарий. Знаю-с. Да приказывали, как придет, говорят, Макар Давыдыч, так попроси подождать в кабинете.

Елохов. Делами занимаются?

Мардарий. Так точно-с.

Елохов. Важными, должно быть?

Мардарий. Само собою-с. Уж важней наших делов нет-с. Потому как через ихние руки большие миллионы свой оборот имеют. При таком колесе без рассмотрения нельзя: каждая малость рассудка требует.

Елохов. То-то они, должно быть, для рассудка шампанское-то и пьют.

Мардарий. Да, ведь уж Ардалион Мартыныч без этого напитку не могут; они даже во всякое время-с. Как они приезжают, так уж мы и знаем-с, без всякого приказания.

Елохов (садясь). Эх, эх! Пивали, друг, и мы.

Мардарий. Как не пить-с! Да отчего ж господам и не кушать, если есть такое расположение? Хмельного в шампанском нет; только одно звание, что вино; и пьют его больше для прохлаждения: так не с пивом же или квасом сравнять. Да хоть бы и лимонад… Пьешь его — сладко, а выпил — пустота какая-то. Конечно, другой в деньгах стеснение видит, так уж тому ни в чем развязки нет; весь человек связан.

Елохов. Какая уж развязка без денег!

Мардарий. Потому крыльев нет. И рад бы полететь, да взяться нечем.

Елохов. Полететь-то и без крыльев можно; влезь на колокольню повыше, да и лети оттуда. Одна беда: без крыльев сесть-то на землю хорошенько не сумеешь: либо плашмя придешься, либо вниз головой.

Мардарий. Это точно-с. А Ардалиону Мартынычу стеснять себя какая оказия, коли у них состояние даже сверх границ! И характер у них такой: что им в голову пришло, сейчас подай! О цене не спрашивают. Тоже иногда послушаешь их разговор-то…

Елохов. А что?

Мардарий. Да уж оченно хорошо, барственно разговаривают. Спрашивают как-то барин у Ардалиона Мартыныча: «А ведь ты, должно быть, в год много денег проживаешь?» А Ардалион Мартыныч им на ответ: «А почем я знаю. Я живу, как мне надобно, а уж там в конторе сочтут, сколько я прожил. Мне до этого дела нет». Так и отрезали; значит, шабаш, кончен разговор. Благородно. (Прислушиваясь.) Кажется, идут-с. (Уходит в среднюю дверь.)

Из боковой двери выходят Кочуев и Муругов.

Явление второе

Елохов, Кочуев и Муругов.