Резвый
Кому ж служить, как не тебе, боярин! Одно и дело веселить да тешить Тебя, Степан Семеныч. Бастрюков
Да еще бы! Потоль и тешиться, пока живется. Ведь однова живем на свете белом. Не в чернецы ж идти! Теперь забота Одна в уме; одно и сплю и вижу, Как Марью Власьевну достать. Резвый
А мы-то! Да нас и хлебом не за что кормить, Коль мы тебе забаву не доставим. Да будь она за тридевять замками, За тридесять морями — мы достанем. Вчера всю ночь работали, пилили Сосновый тын, шесть игол вынимали, Да и опять поставили, как было. И разберем и заберем в минуту Широкий лаз, хоть тройкой поезжай. Бастрюков
А крепко Влас живет. Резвый
На всем посаде Ни у кого нет выше городьбы: Казну блюдет. Бастрюков
Ну, мы казны не тронем. Резвый
А дочерей уж не взыщи. Боярин, Никак, идут. Схоронимся до время. Бастрюков
Куда ж? Резвый
Вот баня! Бастрюков
Ну, и ладно! Уходят в баню.
Входят Прасковья Власьевна, Марья Власьевна, Heдвига; сенные девушки вносят ковры, подушки и разное шитье.
Явление второе Недвига, Прасковья и Марья Власьевны, сенные девушки.
Марья Власьевна
Нам в терему и тесно да и душно, Жара, как в бане, а тебе и любо, Коль у тебя в Петровки стынет кровь. Ты старая; тебя не манит лето На волюшку, на шелковы луга, В тенистый бор, где белым днем потемки, В зеленый сад, где алый цвет цветет, Где вишенье, орешенье назрело, И налилось, и ждет девичьих рук. Мы не старухи, нам без печки жарко, Не больно мил нам нов-высок терем.
