Том 10. Пьесы, написанные совместно

разрешено…

Шургин. Ха, ха, ха… Какая мысль! Прекрасно… Где же вы желаете служить?

Настя. Под вашим начальством, не иначе… Вы такой снисходительный к подчиненным, я слышала, а то есть ужасно сердитые генералы. Ах, тех я боюсь…

Шургин. Ха, ха, ха… да, женщины служат… но частно… не нося мундира!

Настя (кокетливо). И я буду частно.

Шургин. Вам ведь большое жалованье нужно дать, ха, ха! А у меня нет.

Настя. На первый раз я буду довольна и небольшим.

Шургин. За какой же стол, к каким делам мы вас поместим?

Настя. Я на все годна понемножку: я ведь письмоводителем у папа́; я все бумаги знаю!

Шургин. Так вот что! А! Так вот кого мне распекать-то за беспорядок.

Настя. Беспорядок! Какие пустяки! Кто это вам сказал? Вы не верьте, ваше превосходительство. Я ночей не спала, готовясь к вашей ревизии, и все отлично! Я жду награды; неужели вы оставите меня без внимания? (Кокетничает и делает глазки.)

Шургин. Оставить вас без внимания — для меня невозможно; это выше сил моих. (Целует ее руки.) Я взял бы вас в личные секретари.

Настя. Возьмите, и вы не будете жалеть; я постараюсь изучить ваш характер, привычки…

Шургин. Послушайте, вы — очаровательны! (Страстно хватает ее за руки.) Но это… это… (Вставая.) Наконец, что я делаю? Я должен здесь выходить из себя, должен сердиться (проходит,), должен нанести в некотором роде удар, может быть, неожиданный…

Настя (встает). Удар? Кому?

Шургин. Я должен… Вашему отцу грозит отставка.

Настя. В таком случае, отставка и мне… его письмоводителю. Нет, вы этого не сделаете! Ну, генерал, скажите! И вам не жаль меня… я так ждала вас, ждала радости награды, а не казни!

Шургин (останавливаясь). Да, конечно, это бесхарактерно, но… но я обезоружен. (Хватает ее за руку.) И вы… вы… виновница! Ребенок и волшебница в одно и то же время. (Осыпает ее руку поцелуями.) Во что бы то ни стало я делаю вас своим секретарем! Вы даете мне право действовать? (Не выпускает ее рук.)

Настя. Да, но как это будет?

Шургин. Это — уж мое дело; только знайте, что все, что сейчас последует, будет истекать от меня и клониться к тому, чтобы вы были моим секретарем. Вы не заупрямитесь?

Настя. Я — подчиненный; я исполню без возражений все, что будет угодно приказать вашему превосходительству.

Шургин. О! Какой у меня секретарь! Какой секретарь!

Настя. Значит, по ревизии все благополучно, да?

Шургин. Ну, уж пусть будет так.

Настя. Милый, добрый генерал! Вот — за это! (Целует его в лоб и убегает.)

Шургин (один). Поцелуй! Обожгла! Я дрожу… что со мной? Голова кружится. (Хватаясь за голову.) Огонь во всем! Удивительно, удивительно! Ребенок, и какая сила, какая прелесть женщина!.. (Ходит.) Эта головка! Нет, расстаться с ней невозможно! О, женщины! Есть ли жертва, которой бы я не принес для вас! (Отворяет дверь в канцелярию.) Господин Иванов, господин Иванов! Пожалуйте сюда!

Иванов входит.

Явление девятое

Шургин и Иванов.

Шургин. Послушайте… вы уж там не очень… конечно, порядки неважные, но все- таки довольно сносно, удовлетворительно и злоупотреблений особенных нет.

Иванов. Слушаю-с, ваше превосходительство.

Шургин. Понимаете, рука не поднимается. Мне жаль, большая семья! (Садится.)

Иванов. Совершенно справедливо, ваше превосходительство, очень большая.

Шургин. Да? И вы согласны? Ну, очень рад! Садитесь! Мне с вами нужно переговорить…

Иванов. Что прикажете, ваше превосходительство? (Садится на конце стула.)

Шургин. Вы знаете, как я внимателен ко всем моим подчиненным, а к вам особенно?

Иванов (привскакивая). Вы — мне второй отец, ваше превосходительство.

Шургин. Да! Вот по окончании нашей поездки, вы получите некоторое повышение… там я увижу.

Иванов (раскланиваясь). Из ничтожества поднимаете, ваше превосходительство, и делаете человеком.

Шургин. Но-о… внимание мое к вам, собственно, идет еще далее, именно до отеческой заботы. Я хотел бы видеть вас женатым, семейным, вполне счастливым человеком. Вам уже пора об этом подумать! Садитесь!

Иванов (садится). Я думал-с и много раз уже думал-с, ваше превосходительство, но не встречал еще в жизни такого предмета…

Шургин. Не встречали? Ах, мой милый, да счастье около вас, оно «близко» и «возможно». Вы видели здесь девушку… дочь… ну, она пела еще?

Иванов. Видел-с, ваше превосходительство.

Шургин. Вот вам! Берите, берите, не задумывайтесь. Не правда ли, прелестная девушка?

Иванов. Да-с, она, ваше превосходительство, действительно…

Шургин. Необыкновенно живая, умница! А какое грациозное создание?

Иванов. Действительно, ваше превосходительство, не в этой бы ей глуши…

Шургин. Приданого, конечно, нет; но, сожалея об их бедности, обещаю вам навсегда мое покровительство.

Иванов (вскакивая). Ваше превосходительство, чем я мог заслужить?.. (Стоит.)

Шургин. Вашею скромностью, любезнейший, и преданностью мне и делу службы! Еще вот что я вам скажу: всякая длинная история с ухаживанием, с продолжительным сватовством не годится для человека в вашем положении; это мешает службе; а вот так вдруг! Встреча, неожиданное сближение — поверьте, что здесь больше залога для тихого счастья!

Иванов. Но… но… она, ваше превосходительство, она, пожалуй, не пожелает… может быть, я не понравлюсь?

Шургин. Ручаюсь вам за успех! Верьте, что эта девушка лучше нас с вами смотрит на жизнь. Действуйте же немедленно! Я сегодня же уезжаю, а вы останьтесь и сделайте предложение. Завтра вы меня в соседнем городе догоните.

Иванов (млеет от восторга). Ваше превосходительство, нет слов для выражения…