уплотнился и ощетинился.
- Кто здесь? – спросила я.
Мои слова секунду висели в воздухе, затем лопнули, как шарики. Этакое киношное «ба-бах!»
Свеча мигнула и погасла.
Мгновение стояла непроницаемая тьма. В такой губится звук и дыхание (если вы еще сохранили способность дышать там, где это считается, по меньшей мере, вульгарным). Мое тело одеревенело, зубы стучали, и я стиснула их. Я мучительно всматривалась во тьму, пытаясь хоть что-то разглядеть. Исчез даже просачивающийся сквозь дверь свет. Я перестала ориентироваться в пространстве.
Мгновение, но его хватило, чтобы понять, что я была уже не у себя в спиритической. Даже не в офисе. И даже не в Пороге.
Мгновение ошеломляющей тишины и страха.
Что-то нависло надо мной. Что-то, что было чернее самой черноты. Его обжигающее дыхание запуталось в моих волосах. Внезапно воздух дрогнул, как он невидимого взрыва, и я поняла, что зависшая над столом тьма устремилась на меня…
Я разорвала круг, откинулась на спинку стула и попыталась сделать вдох. Вдохнуть не получилось. Перед глазами заплясали белые точки, превращаясь в водоворот и засасывая меня…
Я обнаружила себя на полу. Стул был перевернут. Я лежала на холодном полу, прижимаясь к нему щекой, и хрипло дышала: вдох-выдох, вдох-выдох. Лев склонялся надо мной.
- Что произошло? – спросила я, однако вырвавшийся изо рта набор звуков не имел ничего общего с человеческой речью.
Лев помог мне подняться. Я поняла, что горит свет. В дверях, держа руку на выключателе, стоял Федор Гранин. Как же я была рада видеть его! Колени подогнулись. Гранин в два больших шага настиг меня и поддержал за талию. Желание ощутить непоколебимую твердь пола становилось маниакальным.
- Я требую, чтобы нам вернули наши деньги, - заявил Лев.
Ей-богу, я не могла не посмотреть на него! По напряжению в уголках его рта я поняла, что он сдерживает улыбку. Нет, в самом деле, что за ерунда здесь творится?
- Вернут вам ваши деньги, успокойтесь, - процедил Федор.
Лев вывел Арину из комнаты. Я закусила губу, когда увидела, как сильно она изменилась за эти… сколько? Пять минут? Пять часов? Я потеряла счет времени. Арина выглядела не лучше, чем слегка разогретый труп. Интересно, я выгляжу также?
Деревские ушли, оставив дверь открытой. Я еще некоторое время слышала шорох их шагов.
- Пойдем, - сказал Федор и повел меня прочь, будто вел не девушку, а привидение, которое вот-вот растает и стечет на пол струйкой белесого дыма.
Он выключил свет, забрал с тумбы мои очки и закрыл дверь. Ключ в замке провернулся на удивление легко, петли не скрипели.
4
Я сидела на диванчике в кабинете Гранина, и пила крепкий кофе из чашки с полуголой статуей Свободы. Гранин, вне сомнения, являлся ценителем высокого искусства. Головокружение отступало, две таблетки глюкозы и кофе с тремя ложками сахара сделали свое дело. Мир больше не несся в левую сторону, оставив попытки сбросить меня с себя.
В голове не укладывалось, как я могла провалить вызов.
- Так какого черта произошло?
Я рассказала.
- Не понимаю, - покачал головой Гранин.
- Вот и я тоже.
Он сидел за столом и тянул кофе из своей знаменитой чашки: «Преданный мерзости, лжи, кредиту и Рите Палисси».
Гранин был около метра восьмидесяти пяти, в меру мускулистый, в меру улыбчивый, в меру вежливый и тактичный. Вообще, он был редким хамом, самым хамоватым и дерзким типом, которого я знала. Но сейчас меня это меньше всего беспокоило. На нем был растянутый свитер, потертые джинсы и сомнительной новизны ботинки. Вам ни за что не заставить его носить костюмы. Гранин то и дело запускал пятерню в волосы и, нарочно или нет, взлохмачивал их. Я склонялась к тому, что это была поза. Она подразумевала, «смотрите, мне плевать, что на моей голове вылупилось не одно поколение сов». Вообще, его прическе отведена отдельная папка в моем мозгу. Для офиса категорично не катит.
Он достал сигарету и закурил. В данный момент от сигаретного дыма меня могло замутить, и я с плохо скрываемым негодованием заметила:
- Курцы умирают рано.
- Курцы или курицы?
Я мрачно посмотрела на него:
- Ты слышал, что я сказала.
Гранин сделал глубокую показушную затяжку. Прядь волос дугой упала ему на глаза.
- Хоть в чем-то у нас преимущество перед некурящими.
Какое-то время мы молчали.
