Новый Раскольников

жить тяжело и неуютно

Борис Рыжий

…а это, братец, полная луна
заглядывает в общую палату.
где небо из окна и тишина,
где тяжесть принудительного сна —
покой, порядок.

где дальше заскорузлый коридор.
дежурный врач сжимает папиросный
мундштук в зубах, разглядывая двор
задумчиво — всё то же: морг, забор,
каталка, простынь.

и лунный свет струится с высоты,
где я и ты.

«и жизнь твоя ненастоящая…»

и жизнь твоя ненастоящая
и смерть нелепою была
лежи теперь в сосновом ящике
обыкновенного стола

в страницы книги замурованный
веди пустым минутам счёт
пока другой командированный
тебя однажды не прочтёт

с гримасой скуки и уныния
на плохо выбритом лице
чья жизни оборвётся линия
нелепым приступом в конце

«вот и всё любимая вот и всё…»

вот и всё любимая вот и всё
бурый шарф намотан на колесо
мчит вперёд стремительный кадиллак
всем гудлак

не судьба любимая не судьба
болт забитый сорванная резьба
миг и ты у пропасти на краю
всем адью

да и я по совести говоря
в непроглядных сумерках декабря
неспроста забрался на табурет
всем привет

«четыре-дэ литература…»

Я делаю литературу следующего измерения.

Михаил Шишкин

четыре-дэ литература
для ординарного ума
невыносимая халтура
другое дело литгурма-
нитарий с отрешённым ликом
и марсианином внутри
ему бесспорно льстит к велико-
му рожденью новой ли-
тературы быть причастным
хотя он знает сам прекрасно
на что феномен сей не множь
всё ноль наёбка пшик пиздёж

речёвка

ничего не происходит
да и не произойдёт
мент похмельно жезлом водит
мимо дерево растёт
возле ржавого забора
смотрит в небо одиссей
он домой ещё не скоро
он из дома насовсем

ничего не происходит
кроме разве что весны
те же траблы на работе
те же мысли те же сны
из порожнего в пустое
суета-тире-дела
что нам стоит дом построить
а потом спалить дотла

или жить семья заботы
дети внуки горсть земли
эти крылья для полёта
эта шея для петли
этот город на болоте
сплав бетона и стекла
бомж в подземном переходе
хлещет прану из горла

ната делает карьеру