бровью налился кровью, выделился четко – плохо заживший шрам.- Нынче стали модны разговорчики на такую тему, что, дескать, армия теперь никому не нужна, что для борьбы с мятежниками и прочее достаточно милицейского корпуса. Так вот, мы, вооруженные силы, заявляем прямо: только мы реально и действительно способны обеспечить порядок в Галактике. Это право мы заслужили годами кровопролитных битв, миллионами жизней офицеров и простых солдат. Мы и только мы будем стоять на страже интересов Федерации; мы и только мы сумеем защитить ее целостность от посягательств сепаратистов и дегенератов всех мастей! Я кончил.
– Превосходно, господин генерал,- отмечает ведущий.- А теперь мы попросим вас ответить на вопросы наших зрителей. Контактные линии подключите, пожалуйста.
Генерал медленно кивает. Он все еще с прищуром смотрит в экран, и заметно, как часто пульсирует под напором крови шрам у него над бровью.
Генерал. Он ждет.
Он сидит за столом. Напротив на стене развернута до половины простыня визора. Звук убавлен, и то, о чем говорит генерал, отвечая на вопросы невидимой аудитории, практически не слышно – негромкий шепот и все.
Философ знает и генерала (когда-то он даже служил под началом этого самоуверенного служаки военным репортером в звании капитана при Генеральном Штабе десантных войск Федерации), и Вождя (года два назад Философ проездом оказался на мятежной планете и присутствовал на митинге изоляционистов). Философ хорошо понимает, что ни тот, ни другой не уступят, пойдут до конца, и скоро планета будет стерта с лица Галактики.
Философ быстро пишет. Это все, что он знает и умеет теперь. Он не может предотвратить неизбежной развязки в драме военнного противостояния; он просто пытается передоверить бумаге и потенциальному читателю те горькие мысли, что приходят к нему по поводу.
'Сегодня как никогда,- пишет философ,- приобрел остроту актуальности вопрос, а зачем, собственно, мы, то есть Человечество, понадобились Высокоразумным? Зачем им было нужно вытаскивать нас век назад из всепланетного кризиса, спасать нашу экономику и экологию? Чем, собственно, мы так приглянулись могущественной сверхцивилизации, освоившей добрую дюжину галактик?
Раньше этот вопрос не поднимался вовсе, что и понятно, ведь тот ворох проблем, вставших во весь рост перед человечеством, заслонял собой любые вопросы. Мы довели себя до такого состояния, что готовы были принять помощь от кого угодно, хоть от самого Дьявола. А Высокоразумные, в отличие от последнего, вовсе ничего не требовали в оплату своих услуг. Если обратиться к документальным свидетельствам тех лет, мы увидим, что Высокоразумных считали едва ли не богами, добрыми ангелами, сошедшими на грешную Землю, дабы воцарилось наконец и там Царствие Небесное. Эти прекрасные чистые ангелоподобные лица. И этот мудрый добрый всепрощающий взгляд…
Но теперь, когда мы освобождены от проблем, когда нет больше необходимости мрачно раздумывать, где и как добыть обыкновенного хлеба, чтобы протянуть еще день на этом свете, стоит спросить себя, и, быть может, самих Высокоразумных, а почему они ничего не потребовали в обмен за свои технологии, методики и прочие блага высокой цивилизации? Почему предоставили человечеству полную свободу в использовании этих благ? Разве неясно было, что мы, избавившись от проблем, немедленно вспомним старые свары и начнем сводить старые счеты? Не спокойнее ли было бы и нам, и Высокоразумным, если бы они сами контролировали соблюдение положенных Заветов? Понятно, что при подобном подходе мы немедленно возопили бы о 'попранном человеческом достоинстве', 'новых рабовладельцах' и так далее в том же духе, но, в конце концов, думается, смирились бы, и, глядишь, не было бы двух галактических войн, не было бы кошмарных 'зон смерти', не было бы Кладбища Мертвых Кораблей у Сириуса, не было бы геноцида 'поцарски', не было бы такого количества жертв. Изоляционистов и сепаратистов имелось бы, конечно же, в несколько большем jnkhweqrbe, чем теперь, но вряд ли дело хоть раз дошло бы до мятежей и карательных экспедиций.
Я рискну высказать предположение, почему Высокоразумные поступили так, как поступили, и зачем им понадобилась наша безусловная свобода при безусловном же изобилии.
Поставьте себя на место Высокоразумного индивидуума (да-да, я настаиваю, что психологию Высокоразумных в первом приближении понять вполне возможно), представьте себе: ваше могущество не знает границ, вы способны зажигать звезды, вам подчинены пространство и время, вы бессмертны, вы мудры, для вас не осталось уже более тайн в обозримой Вселенной. Какой еще стимул должен быть у вас, чтобы преодолеть скуку, которая неизбежно приходит при осознании своего практически божественного всемогущества? Лично я могу представить себе только один такой стимул – играть и выигрывать. Играть в игру с самим собой, в игру с окружающими, в игру бесконечную в количестве возможных ее вариаций. Но если у самой сверхцивилизации все игры давно отыграны и надоели, значит следует обратиться к меньшим братьям по разуму и посмотреть, какие игры есть у них. Ведь творчество в этом направлении разумной деятельности вовсе не определяется уровнем материального обеспечения. Скорее, наоборот. Чем несовершеннее разум, тем большее разнообразие игр он способен предложить. Взгляните попристальней на ваших собственных детей. Вот для чего нужна была Высокоразумным безусловная свобода для человечества.
Две войны, тотальное истребление населения десятков планет, сокрушительные столкновения звездных флотов – это наша игра; то, что мы сумели предложить Высокоразумным в качестве оплаты за 'Золотой век' и Царствие Небесное.
И я думаю, а ведь если эта моя мысль верна, то сколько же еще лет нам всем отведено на право оставаться партнером в игре? Должно же ведь наступить время, когда наша игра им надоест. И как в таком случае поступят с нами Высокоразумные?
Я не могу ответить на этот последний вопрос. Я хотел бы думать, что вся вышеизложенная концепция неверна и построена на априори ложных посылках, но действительность пока не опровергла мои слова. И тот момент, когда Высокоразумные решат наконец поменять игру или ее условия, еще вполне может наступить.
Я жду этого момента. Жду и боюсь…'
Философ. Он ждет.
Пяти лет. В коротких штанишках и помочах – крест-накрест, на груди и спине. Волосы у него – соломенного цвета, а глаза – небесно-голубого.
Он появился на звездном крейсере внезапно. Только что его здесь не было, и вот он есть.
Один из двух офицеров, попивавших спокойно кофе перед дисплеем компьютера управления стрельбой, поперхнулся горячим напитком. Другой так просто выронил чашку на пол, и она, расплескав содержимое, откатилась в сторону.
Мальчик не обратил на офицеров ни малейшего внимания. Он хмурился и совсем по-взрослому покусывал нижнюю губу.
– Кто пустил ребенка на боевой пост?!- взревел, опомнившись старший из офицеров; это было первое, что пришло ему в голову взреветь.
Мальчик на этот шум лишь досадливо скривил губы.
Ну ты же обещал,- сказал он сердито в пространство.- Ну сегодня же играю я!
И в следующее мгновение мир взорвался. Искривилось, потекло пространство, сминая в гармошку крейсер, сворачивая в тугой рулон планету, складывая умело галактику, мерцание мириадов звезд Млечного Пути в один сверкающий комок, из которого вдруг побежали в разные стороны тонкие разноцветные лучики – в матовом тумане распускался невиданный цветок.
Мальчик счастливо засмеялся, протянул руку и коснулся вытянутыми пальцами цветка, и тот живым
