осмысленным движением перекочевал к нему на ладошку, согревая своим нежным мягким теплом.
Мальчик ничего не ждет. Он играет с цветком в незатейливую игру; он подбрасывает цветок; он раскачивает его на ладони; он напевает свои детские песенки, и одну любимую он повторяет бесконечное число раз: 'По кривой извилистой дорожке, через лес и горы напрямик на машине ехали уроды – ехали живого хоронить. За рулем сидел у них безрукий, а безногий жал на тормоза. А слепой указывал дорогу, а дурак бибикал без конца…' И такту этой незамысловатой песенки вторит чудесный цветок, подпевает, тихой печальной трелью поддерживает мотив. И каждый очередной раз, когда песенка заканчивается, рассыпает в стороны бенгальские, быстро гаснущие искры.
Мальчик ничего не ждет.
Это глаза, добрые и мудрые, всепрощающие, что наблюдают за мальчиком из-за молочной взвеси тумана, – они ждут. И они могут ждать целую вечность.
