малой высоте плыл диковинной формы летательный аппарат…
И как будто сердце кольнуло: что-то подобное он уже видел. Когда? Неужели в той другой жизни, когда обитал на радиоактивных пустошах? Или, быть может, еще раньше? До того черного дня, когда пришлось положить на самое дно могилы мать и отца?
- Где и когда?…
Облом опустил арбалет, сплюнул себе под ноги.
- Тьфу ты, - проговорил он. - Я думал, что-то серьезное, а это…
- Что это? - спросил Птицелов, приходя в себя. - Говори толком!
- А то не знаешь, - усмехнулся Облом. - Бабий извоз… Вертолет-подзалет! За очередным пометом прибыл.
Вертолет величаво прогудел над головами дэков и скрылся в той стороне леса, где на борту списанного барражира был устроен передвижной лагерь корчевщиков.
За деревьями коротко взывала сирена.
- Баста! - обрадовался Облом. - Преждевременный конец смены по случаю прибытия подзалета!
Птицелов перебросил огнемет через плечо, подобрал секиру и, не обращая внимания на мешкающего напарника, зашагал по просеке в сторону лагеря. Смешался с толпой таких же, как он, грязных и усталых корчевщиков.
А потом в его локоть вцепились чьи-то сильные пальцы.
Конечно же, это была Малва.
- Куда торопишься, мутоша? - спросила она, на ходу прижимаясь к нему горячим телом. - Уж не на свидание ли к той рыжей стерве, что строила тебе вчера косые глазки?
- Клевета, - отозвался Птицелов. - Кто- то на меня наговаривает.
Малва никогда в общем-то не нравилась ему. Широкоплечая, как мужик; с огромным задом и толстыми волосатыми лодыжками. Дитя помоек Приграничья. Воровка и бывшая проститутка.
Но перед ее бешеным темпераментом просто невозможно было устоять.
Птицелов в общем-то и не пытался. Ведь Лия, скорее всего, давно мертва. Похитителям Лии он обязательно отомстит…
А может, и не отомстит… На кой ему это надо? Текут деньки в заботах, и нет времени поминать прошлое. В конце концов он честно заработает вид на жительство, переберется поближе к Столице и станет жить-поживать на правах гражданина. На работу устроится с полным социальным пакетом. На завод или на стройку- где еще нужны крепкие руки? Ну а после работы в библиотеку ходить станет, в театр и кинему.
- Клевета, говоришь… - промурлыкала Малва, но только не ласково, а со скрытой угрозой, как мурлычут сытые тигрицы. - А вот приходи-ка на поздней зорьке в лупарню, там и посмотрим, наговаривают или нет.
- Приду, приду, - пообещал Птицелов.
А сам подумал: лучше повода улизнуть из барака после отбоя и не придумаешь. Ай спасибо, Малва!
Чтобы продемонстрировать свои намерения, он сгреб подружку в охапку и смачно поцеловал в бледные от хронической болотной лихорадки губы. По неровной колонне корчевщиков пронесся одобрительный гул. Теперь никто не сомневался, что этой ночью гамак Птицелова будет пуст.
Бывший десантно-транспортный барражир королевской Гвардии возлежал приплюснутой тушей на обширном прогалине. Широкая пасть грузовой аппарели была отворена: добро пожаловать домой те, кто сумел выжить и сегодня! Пятна коррозии покрывали некогда гладкие матовые борта. На четырех выносных консолях застыли покореженные воздушные винты. Казалось, в джунгли опустилось невиданное здесь доселе летающее чудовище да так и уснуло.
У аппарели дэков остановил охранник - здоровенный детина в красно-желтом комбинезоне. В руках - карабин, на поясе - газовые гранаты.
- Ты Птицелов? - поинтересовался детина, заступив мутанту дорогу.
- Положим, - ответил Птицелов, отстраняясь. - Чего тебе, жирняга?
- Не положим, а так точно, перхоть сирая! Топай к коменданту, доходяга, да живо у меня! - рявкнул охранник.
Почти весь местный контингент заводился с пол-оборота. Что поделаешь, жара, радиация, нервы и дурная компания…
Детина попыталась было врезать Птицелову сапожищем под зад, но тот дураком не был и ловко увернулся. Разочарованный, детина махнул рукой и попытался прицепиться к Малве.
- Спешишь, цыпочка?
- Тебя не спросила!
- Может, заглянешь в кантину, а? У нас там и брага есть, и травка, и кое-что еще… в штанах…
- Сдай свою скалку коку, а то у него пропажа на камбузе.
Корчевщики оценили шутку мгновенно. У кока действительно пропала с камбуза скалка, о чем тот всем прожужжал уши. Хохот делинквентов перекрыл даже вечный многоголосый вопль джунглей, и сконфуженный охранник предпочел убраться восвояси.
Птицелов прошел через заставленный ящиками грузовой трюм, сдал огнемет и секиру каптенармусу, а потом неспешно направился к рубке. От военной чистоты и порядка, что царили на борту барражира в бесчеловечные времена Неизвестных Отцов, не осталось и следа. Узкие коридоры были едва освещены. Металлические стены пахли сыростью. Краска повсеместно облупилась, перед входом в раздевалку кто-то наблевал. Причем утром, но до сих пор никто не потрудился убрать. Небось и тут без команды коменданта - никуда. Вот и приходилось перепрыгивать. Туда идешь - прыгаешь, назад 11дешь - опять прыгаешь. Как будто на расчистке не напрыгались…
Он оббил грязь с подошв, оправил комбинезон и постучал в дверь бывшей командной рубки, ставшей теперь резиденцией управляющего лагерем.
- Вызывали? - спросил с порога.
Комендант Туску был не один. У стола, на котором раньше, наверное, раскладывали карты, а сейчас громоздились заккурапии с бумагами и разные канцелярские принадлежности, сидел незнакомый Птицелову мужчина в желтой куртке со следами споротых гвардейских нашивок. Птицелов вспомнил, что видел в одном из старых журналов цветную фотографию: группа пилотов в таких же куртках на фоне башенного орудия. А под фотографией имелась подпись: «'Янтарные орлы' на борту золотознаменного противолодочного крейсера-вертолетоносца 'Молот Отцов'».
Голова и лицо незнакомца были идеально выбриты. Единственными признаками волосяного покрова оставались брови - реденькие и белесые. «Янтарный орел» цедил из запотевшего стакана шипучку, на корчевщика он не взглянул.
- Запрос на тебя пришел, - сказал Туску. - У ж не знаю, кому ты понадобился наверху, - он показал на покрытый мигрирующей плесенью потолок, - но велено отправить тебя, Птицелов, вместе с «подзалетом»… Хе-хе-хе… Я хотел сказать, - он поглядел на молчаливого незнакомца, - на транспортном вертолете специального назначения.
Незнакомец втянул щеки, почесал переносицу аккуратно постриженным ногтем.
Разрешите поинтересоваться, господин комендант? - Птицелов дождался ответного кивка и спросил: - Означает ли это, что я заработал вид на жительство?
Туску замялся. Принялся перекладывать бумаги и стопки в стопку. Наконец вздохнул и проговорил:
Отныне тобой занимается иное ведомство. Какие там на тебя планы - спросишь сам. Мне этого знать не полагается, да и не хочется: своих забот невпроворот. Так что ступай себе с миром! Посети наш бардачок напоследок. А я пока нарисую тебе сопроводиловку. - Комендант еще раз вздохнул. - Жаль, конечно, с тобой расставаться. Корчевщик ты справный - не скажешь, что выродок и мутант. Жалование выплачу по контракту, то есть по сегодняшний день включительно. Можешь идти! - он мотнул головой в сторону двери. - Отдыхай пока что!
Озадаченный Птицелов вышел в осевой коридор и поплелся в сторону камбуза. Вспомнилось предупреждение Облома. А затем - залитое кровью лицо дезертира. Все одно к одному клеилось… У трапа на верхнюю палубу его окликнул Штырь:
