Он не знал глубины, но она давала о себе знать давлением на уши, на глаза, а потом и на всё тело. Но вот и дно. Разводя руки во всю ширину Егор не долго искал. Наткнулся на что-то торчащее из песка, не раздумывая, уцепился двумя руками, подтянул ноги и рванул. И это 'нечто', в полной тьме на ощупь показалось ему прямоугольной крестовиной, каркасом, где вместо новогодней елки, при повороте нащупался теплый цилиндр, излучавший какой-то потусторонний зеленоватый свет.
Егор, что было сил оттолкнулся ото дна, и погреб вверх, вдоль страховочного фала. В какой-то момент тяжесть конструкции дала о себе знать. Но Егор упорно, не раздумывая о других вариантах, греб вверх, держа в одной руке каркас с Изделием номер раз.
И вот кажется, засветлело над головой, но каждый гребок уже давался с неимоверным усилием и казалось, что он не только не продвигается, а водная тяж веригами затягивает его назад, во тьму. Тогда он решился не просто придерживаться за страховочный фал, а рвануть его, вытягивая себя с грузом.
Удались только два рывка, на третьем надежда и опора резко ослабла под рукой — верно, порвался все-таки самовязанный под конец канат. Но еще два рывка и уже третий замах вынес руку Егора на воздух. Ею он схватился за прибрежный камень и, подтянувшись, выбросил груз на берег.
Уперевшись головой о камень пару раз резко вобрал в себя спасительного воздуха. В голове его помутнело. И он отключился.
Очнулся он лежа головой на теплых девичьих коленках. Ласковая рука гладила его мокрые волосы. Он не открывая глаз, не подымая головы, определил, верно, по запаху свою спасительницу и сказал:
— Здравствуй, девушка Ольга.
— Здравствуй, — ответила тихо она.
Он еще полежал не много на уютнейшей в мире подушке, засмеялся, мешая смех с кашлем. Ольга спросила тревожно.
— Егор, ты травму не получал? Ни об что в омуте не стукнулся?
— Нет, не стукнулся… Я сам по себе дурак! По жизни!
— Ну, ты несколько преувеличиваешь…
— Нет, точно — дурак! Эту железяку можно же было привязать там внизу к страховке. Спокойно вынырнуть. Спокойно вытянуть….но ведь — дурак же!
— Тогда б ни кто тебя так не гладил, а устраивал бы сцену возвращения блудного мужа.
— И верно… останусь-ка дураком, на всякий случай, пока до Москвы не доеду.
— Уже собрался?
— Нет, — жить мы будем здесь. А работать — там… Что-то не получается. Ладно, потом решим. Железяку, эту, надо вернуть! И — вот точно, одурел я что-то, не в Москву вернуть, — пусть они давятся. Надо в Европу быстрее, — предъявлять в массы. А иначе они от нас не отвяжутся, и эти места еще испоганят…
И он пошел обратно к своему Пути на запад. Но уже опираясь на любимое плечо.
…………………………..
Сон КОЛОБОВА ГЕОРГИЯ Юрьевича (Егора).
Сон сладкий, с привкусом малинового чая на губах:
Летают автомобили над тайгой.
Он стоит, задрав голову и прикрываясь ладонью от солнца, смотрит в небо. Рядом коттедж на берегу ручья, стены — стеклянными панелями. Тайга вокруг. Он перестаёт наблюдать за лихими выкрутасами автомобилей в небе и спускается с горки. Садится в нечто похожее на 'Мазератти' с откидным верхом, прыжком через борт, не утруждаясь открытием двери. Пристегивает себя двумя ремнями безопасности — крест-накрест, получается.
Трогает ручку передач — машина слегка приподымается над землей. Егор слегка давит на газ и выворачивает руль, отпуская его затем в свободный обратный ход. Машина легко и плавно уходит ввысь по элегантному витку.
Он опять задирает голову. Автомобили, будто играющие в пятнашки кружились заметно выше. ' Детки. Сорванцы' — мелькнуло у него в голове, но это куролесенье в облаках вызвало не чувство озабоченности шалостями, а тихую радость констатации чужой беззаботности. Пролетев немного над густой темной прохладой моря тайги, прерываемую бликами куполов и в прогалинах запруд, Егор чуть снизил скорость и плавно скользнул вниз.
Он спустился на просторной бетонированной площадке рядом с крупным зданием — ангаром. К нему поспешил маленький кар — погрузчик. Остановился возле его машины. С седла соскочил молодой человек в синей с красными и белыми полосами рабочей форме. Открыл прямоугольный люк над правым задним крылом, пристроил внутрь разъем на проводе уходящий ему в карман и, крякнув, радостно сообщил: 'С вас доплата за перерасход десяти процентного остатка!'.
Егор начал что-то лихорадочно подсчитывать, покрываясь реальным потом. Потом вспомнил и усилием воли остановил бешеную круговерть цифр в мозгу: 'Это же сон. Не напрягайся так. Расслабься'. Но когда парнишка стал что-то втирать ему малопонятной скороговоркой, Егор прервал его коротким вопросом: 'Сколько?'. Тот ему выпалил в ответ: 'Пятнадцать Соболей без квитанции. Если с бумажкой, то двадцать. Но это все равно в два раза дешевле, чем с 'печаткой''.
Егор, молча, кивнул в знак согласия и вздохнул: 'Даже во Сне, таком хорошем, и тут — воруют!'. Паренек, получив наличными, погрузил обе руки в проем и выдернул с виду небольшой, но явно тяжелый цилиндрический блок, по окружности которого Егор успел прочитать надпись черным шрифтом на желтой полосе 'MASLOV PRODUCT'. И, блеском никеля, надпись шрифтом поменьше: 'made in Russia'. Когда работник заправочной станции опустил блок на погрузчик и собрался взобраться в седло кара, Егор спросил: ' И сколько я проехал на последней заправке?'. 'А у вас счетчик сломался что ли, в такой-то тачке?', ухмыльнулся работяга. ' Нет. Просто давно подмывало узнать, что вы видите, втыкая свой разъем в блок аккумулятора?'.
Парнишка, напустив на лицо тени превосходства, значительно ответил: 'Мы многое видим', но не удержался в скупости ответа. Сразу видно, что работа его ему нравится. Добавил: ' я не смотрю, я слушаю, вот — он ткнул в ухо, на котором была одета гарнитура похожая на телефонную — полную распечатку он дает лишь на базе. Там о ваших передвижениях всё. Где останавливались. На какую и где высоту заходили. Как и где газовали. Расход, допустимый износ, конечно, километраж. Но все это конфиденциально, конечно. Нам работникам нужно лишь знать в какую секцию на загрузку его поставить. А может и отбраковать'. ' Были случаи?' 'Были, пару раз. А что почему, — на не известно. Как загундосит баба в ухо 'Выбраковка. Выбраковка!' Мы и откладываем блочёк в сторонку. А прокатались вы на ней десять тысяч двести двадцать километров. И сразу, без распечатки, скажу — движок вы не форсировали, стратосферу не таранили. В общем, вы аккуратный ездок и добропорядочный гражданин — не нарушитель какой', ' А что, то, что я Не нарушитель, тоже нашептали в ухо женские голоски?', ' Нет, — парень засмеялся, — по вам видно! Но если какие проблемы, какие: с превышением скорости, там, превышением высот, — можем помочь. За деньги, конечно. Но дороже в суде потом будет'.
Егор почесал висок, — 'Ладно. Понял. Если что, — к тебе…'. 'Васю спросите, — меня и позовут. Да у нас, если что, не дороже чем в Новосибирске делают. Не то, что в Красноярске зажравшемся!' 'А в Хатанге?', — 'Не-е! Там вообще не делают. Там все 'красные', — 'Гагаринцы'!'.
Ему, пока говорили, загрузили новый блок, машина довольно мурлыкнула, сообщая о полной заправке, и Егор попрощался с многообещающим мастером на все руки. Поднявшись повыше к пределу дозволенной высоты для его класса транспорта, он привычно, будто десяток лет только и летал, поставил 'Мазератти' на автопилот до Якутска и достал лист электронной газеты свернутый в трубочку.
Развернув газету — по верхнему краю замигали прямоугольнички газет на выбор, но Егор не стал тратить лишние деньги — дождался пока на листке проявится текст главной страницы его подписного издания 'Сибирский Вестник'.
Передовица ёжилась восклицательными знаками: 'Раздраженны, но руки заняты!'. В тексте издевательски муссировались недовольные высказывания английских и французских политиков, и деловых людей. Все раздражены: Российские концерны 'БелКам' и 'ЯрАл' заключили контракты на эксклюзивную поставку уникальных двигателей по технологии Маслова с 'Фольксвагеном' и 'Мерседесом'. Русские и демонстративно отказали Великобритании и Франции, ссылаясь на договор с Китаем. Санкции будут действовать, пока Великобритания с Доминионами и Франция, лично, не отработают поставки в счет
