Денис Александрович Петров
Тени прошлого
Пролог
В центре мира лежит величайшая держава, созданная людьми и ведомая своими мудрыми правителями к процветанию и благоденствию. Славься вечно в веках Андоралл и да продлятся дни императорской династии Валадаров на тысячи лет. Ныне, вот уже двенадцатый год страной правит Сурбат Валадар VIII Мудрый. Еще до Великой войны установилось, что разделен Андоралл на тринадцать провинций, каждая из которых имеет своего наместника. Столицей Империи определен величайший из городов мира, Гилендорф, непреступные стены которого ни разу не попирала нога неприятеля.
На севере Андоралл упирается своими землями в неприступную твердыню Сантильских гор, одного из государства гномов, народа жадного до золотых дирратов и охотно торгующего с купцами и жителями Империи, а иногда и основывающего свои кварталы в крупных городах.
На северо-западе раскинулись бесплодные земли заселенные полудикими племенами варваров. Неоднократно наши мудрые и щедрые правители пытались принести в эти темные края лучину просвещения, но встречали лишь грубость и жестокость. На этом участке границы покой честных граждан защищают мощные форты и бастионы, неприступные для разрозненной толпы дикарей.
На западе вплоть до самой южной из провинций - Мосдата, взмывают в небо белоснежные вершины Лантарии - еще одного гномьего королевства.
Путнику двинувшемуся на юг из Империи откроются бескрайние малозаселенные земли получившие название Орчьих Пустошей. Могучие представители этой расы ведут кочевой образ жизни и в былые времена не редко промышляли набегами на приграничные деревни и сели Андоралла, однако Сурбат Валадар VIII Мудрый, да продлит Создатель годы его правления заключил мир с орчьими вождями и теперь люди Империи могут спать спокойно.
На юго-востоке раскинуло свои границы королевство людей Франкания. Жители его смуглы и черноволосы. Они считаются отменными воинами, верными своему слову и ставящими честь превыше собстьвенной жизни. Купец или дворянин, заполучивший в свою свиту франканийских телохранителей может быть уверен, что пока они рядом, его жизни ничто не угрожает. С юга королевство омывается Морем Огненных Бурь, дарящим щедрый улов для рыбаков, но губящим крупные суда, рискнувшие отойти слишком далеко от берега.
На восточной границе Империи подпирают небо величественные стволы Покинутого леса. В Эпоху Великой войны его обитатели - эльфы, были вынуждены отступить под яростными атаками армии демонов. Часть из них спустилась в подземные лабиринты Саррат'та'Дума - Звенящих пещер, вход в которые по преданиям расположен где-то в лесной чаще. Прочие отступили дальше на восток в степи Вархалла, где и живут, по сей день.
На северо-востоке лежат земли Кардунского княжества, правитель которого, по глупости своей не пожелал встать под крыло Империи, оберегающей своих подданных от напастей и одаривающей различными благами.
Есть ли что-то еще за пределами сих земель ведомо разве что самому Создателю, ибо немало находилось смельчаков, рискнувших отправиться в дальние странствия, чтобы заглянуть за край света, а вот тех что вернулись не найти ни в одной из тринадцати провинций...
Сие описание Андоралла и прилегающих к нему земель составлено представителями Имперского историко-географического общества Гилендорфа в год 293 от окончания Великой войны.
Глава 1
Начало пути
Дождь лил как из ведра, и когда за деревьями показались огни придорожной таверны, я готов был возблагодарить всех богов и демонов вместе взятых. Говорят, что начинать новое дело в дождливую погоду - хороший знак, но я всегда считал это отговоркой для неудачников. Впрочем, в ближайшие дни я точно узнаю, справедлива ли эта примета.
Надо сказать, мне очень повезло, что в этой богом забытой провинции вообще оказалось место, где можно остановиться на ночлег, перекусить и привести в порядок мысли. Как ни крути, а та авантюра, в которую я собирался окунуться с головой, требовала принятия взвешенных решений и холодного расчета. Кроме того, если дело не выгорит, это не просто будет означать, что последние восемь месяцев моей жизни и почти все скромные сбережения были потрачены впустую. Я рискую лишиться и самой жизни. Но прочь сомнения! Я трое суток проскакал по тому, что местные всерьез называют дорогой и не намерен отступать, когда цель моего путешествия так близка.
Я въехал на небольшой внутренний дворик и, спешившись, под уздцы повел лошадь к навесу, видимо, исполнявшему здесь роль конюшни. Там уже стояла, мирно подремывая, чья-то кобыла. Из сгустившихся в углу теней, как по волшебству материализовался крепко сбитый дедок с окладистой седой бородой. Он молча протянул руку, принимая у меня поводья, и, не проронив ни слова, стал неторопливо привязывать мою верную спутницу к закрепленной под навесом жерди.
- Покормите ее, как следует, - сказал я, стремясь нарушить повисшую тишину. - Завтра с рассветом я выезжаю в Крайнее.
Неделю назад, услышав об этом селе, я долго не мог понять, кто придумал ему такое дурацкое название, но оказавшись в здешних 'живописных' местах невольно подивился точности и лаконичности неизвестного автора, явно обладавшего своеобразным чувством юмора. Это действительно был 'край' цивилизации. Что же я увижу завтра, прибыв на место?!
Старичок на секунду отвлекся от своего занятия, смерил меня хмурым тяжелым взглядом и молча повернулся ко мне спиной. Здорово! Вот оно - провинциальное гостеприимство. Интересно, если я останусь здесь на пару месяцев, тоже превращусь в сурового деревенского мужика, не считающего нужным тратить свое время на разговоры с проезжими путниками?
Я отворил дверь таверны и шагнул в царившее внутри тепло и уют. Холодные струйки дождевой воды, стекавшие с моего плаща, быстро образовывали у моих ног темную грязную лужицу, и я поспешил стащить с себя промокшую насквозь накидку. Заказав ужин и договорившись с хозяйкой на счет комнаты на ночь, я тяжело уселся за стол в углу зала. Все тело гудело.
Кроме меня здесь был только один посетитель - рослый плечистый парень чуть постарше меня. Лесоруб, если судить по внушительному топору, прислоненному к его столу. Когда я вошел, он лишь слегка повернул голову в мою сторону и снова углубился в содержимое своей тарелки.
Какая ирония! Три года назад я покидал родную деревню не в силах и дня больше высидеть в тихом спокойствии отчего дома, где похожие словно близнецы дни неспешно сменяли друг друга. Я рвался в город в большую бурлящую событиями жизнь, а сейчас по собственной воле вновь приехал в сельскую глушь.
Родители не понимали моей тяги к приключениям, считая все это детскими глупостями. Отец был уверен что нет ничего лучше, чем честно пахать свою землю, собирать урожай, но уже тогда, помогая ему выращивать хълеб я точно понимал, что занимаюсь не своим делом. Я не видел себя крестьянином, весь день работающим в поле и возвращающимся домой только для того, чтобы поужинав завалиться на лавку, а с первыми петухами возвращаться к работе и проходить по этому замкнутому кругу день за днем. Я никогда не боялся тяжелой или грязной работы, я искренне любил своих родителей и уважал их труд. Они всю жизнь воспитывали меня так, как считали правильным, но что-то во мне не принимало этот простой
