меня бред на фоне передоза лекарств, и так только в фильмах бывает? Жаль, опыта в криминальной среде маловато… гы-гы… ага, скоро смогу восполнить пробелы в образовании.
Надо мной нависает худое морщинистое лицо соседа по палате. Он мстить пришел, пока я привязанная? Возможно, стоит извиниться?
— Э, мистер, — язык заплетается, и слова выходят нечеткие, смазанные, — я вас случайно облила, извините. Очень надо было…
Старичок довольно улыбается, маленькие глазки прячутся в складках век. Вот и помирились… И выливает мне на лицо апельсиновый сок.
— Да, что за нафиг! Вообще, попух! — я старших уважаю, но это уже перебор. Дергаюсь на кровати, но руки крепко прикрутили. — Р-р-р…
— Учись отвечать за свои действия, нахалка малолетняя! — перебивает он удивительно чистым голосом и возвращается к своей постели.
А ничего так сок, вкусный, липкий только малость. И по шее противно течет.
— Меня зовут Джеймс Карр. Для тебя просто мистер Карр.
Сатисфакция получена, значит? Мир, дружба, жвачка? Ладно, все, что о нем думаю, потом скажу, когда меня развяжут.
— Карина, — неохотно отзываюсь я. — Для вас мисс Рогинская.
— Попустись, деточка, — насмешливо фыркает он, после чего пристально смотрит и достает ноут из тумбочки. Р-р-р, не люблю, когда деточкой называют.
Ничего себе дедуля! Я на бук этой фирмы полгода работать должна, точно знаю, долго на такую игрушку облизывалась, но жаба оказалась сильнее.
— Хм, ну, надо же. То-то думаю, имя знакомое. А ты ведь местная знаменитость. Да, детка, ты попала… — увлеченно хихикает старичок, быстро пощелкав по клавишам.
Мне становится страшно. Моя персона может быть интересна только криминальным элементам и полиции. Какова вероятность, что он и есть тот самый киллер? А что? Кто догадается, что старичок- боровичок на самом деле хладнокровный убийца? Или полицейский на пенсии? Помогает на общих, так сказать, началах родному отделу.
— Я буду кричать. Громко. Очень, — грозно заявила я, подозрительно косясь правым глазом на подлого контру.
Дедушка только бровь вскинул иронично, не отрываясь от бука.
— Правда? Кричи, раз так уколы любишь…
А может, он не убийца? А просто так мимо проходил… эээ… то есть пролежал.
— А вы меня убивать не будете? — неожиданно вырвалось у меня. Да уж, язык у меня иногда опережает мозг.
— Зачем? — опешил он.
— Ну, как? Не, ну, не хотите — не надо! Я не настаиваю! — поспешно стараюсь исправить ситуацию.
— Помолчи-ка немного, — он задумчиво окидывает меня взглядом и снова возвращается к буку.
Не очень и хотелось. Послушно затыкаюсь и лежу, пытаясь не обращать внимания на мокрую подушку и волосы. Вряд ли, после утреннего концерта, санитарка захочет помыть мне голову и поменять постельное белье. Как же мне выкручиваться из такой ж… жесткой ситуации. Все идеи разбежались, как тараканы, и в голове девственная пустота. Абсолютная, даже кажется, если крикнешь, то отзовется лишь эхо. Верно все- таки вырезали добрые доктора-экспериментаторы нечто нужное.
Безмолвную идиллию нарушает доктор Маркес, сегодня он не улыбается, но осматривает тщательно и внимательно, сокрушенно качая головой. Удивленно округляет глаза, обнаружив потеки сока, но от комментариев воздерживается и просит медсестру сменить наволочку.
— Не будете больше буянить? — устало спрашивает врач.
— Нет, что вы. Я случайно, правда, — изо всех сил делаю честные глаза. Получается, нет? Дедуля саркастически хмыкает. Погоди у меня, вот сейчас развяжут, и найду способ отыграться за фруктовый душ.
— Хорошо. С вами хотят поговорить люди из полиции. Вы только постарайтесь не волноваться, — отводит глаза в сторону Маркес.
Полиция? Уже? Быстро они! Хотя, учитывая, сколько я тут времени провела, можно даже сказать, медленно. Черт! Что же делать? Приступ паники сжимает горло, и руки начинают мелко дорожать. Меня нельзя допрашивать! Я больная! На голову! Причем в прямом смысле слова. Медсестра развязывает ремни, приподнимает верх кровати и засовывает в руку влажную салфетку, а доктор скрывается за дверью, чтобы через минуту вернуться в сопровождении здоровенного мужика в форме.
— Майор Бейл. Интерпол, — мрачно представляется мужчина. С квадратного обветренного лица с холодным интересом смотрят прозрачно-голубые глаза. Как большой кот на ма-а-леньку мышку, будто бы раздумывая: то ли съесть, то ли отпустить. Только это лишь видимость — стоит мышке дернуться, как будет безжалостно распотрошена острыми когтями.
Молчу. А что говорить? Кто я, он и так знает. Чистосердечно признаваться смысла нет — все уже в курсе моих похождений. Я в том письме подробно описала — что, где, когда и откуда. Дура, блин! Майор тоже молчит, паузу держит. Ну-ну, мне только утром укольчик успокоительный дали, могу тоже паузу потянуть. Тщательно вытираю салфеткой лицо, стараясь не смотреть на представителя власти. Потоптавшись немного у кровати, майор подвигает стул, делает грустное лицо и сочувственно вздыхает:
— Дела твои плохи, деточка…
Они все сговорились меня деточкой обзывать, что ли? Или на одну контору работают?
— Но я могу тебе помочь. Мы с тобой все же с одной планеты, земляки, можно сказать. — Играем в плохого и хорошего полицейского? А где тогда плохой? Или он, как шампунь — два-в-одном?
— А то эти корпоративные крысы тебя надолго засадят, — ласково и сладенько излагает он. Как для пациентки психушки. Только я не верю в ностальгию и бескорыстную доброту, а в случае с майором и подавно. У него лицо перекашивает от доброжелательного оскала. Сразу видно, не дипломат, а военный. — Знаешь, какие у них адвокаты? Целая контора юристов под тебя сутками копает.
— И что? — как-то мне не нравится, куда он клонит.
— Давай, так договоримся: ты нам чистосердечное признание, а мы тебя не потянем в зал суда и копать в твоем прошлом не будем. Там же много интересного найти можно, если внимательно присмотреться. Плюс, за сотрудничество со следствием походатайствуем о минимальном сроке.
Ой, чую, ты меня где-то намахиваешь, только не могу понять, где. Наверно, какие-то юридические тонкости, а я в них ни в зуб ногой. Точно! Я гений! Юрист нужен!
— Я имею право на адвоката, — заявляю нагло, хотя душа уже марширует в направлении пяток.
Эффект от моей фразы просто феерический: маска добренького дяденьки не просто сползла, а буквально слетела с лица Бейла.
— Ты, дрянь, думаешь, что тебя спасет какой-то занюханный адвокатишка? Да ты, сука, до конца дней будешь задницу на рудниках рвать, пока не сгниешь заживо от облучения, — шипит, наклонившись, прямо мне в лицо. Его шепот пробирает до печенок, все змеи в округе обязаны совершить харакири по причине профнепригодности.
— Ордер на арест уже сегодня у меня будет. Ты, метелка драная, на коленях еще приползешь и умолять будешь… — лицо налилось кровью от злости. Вот, наконец, образ и слова достигли гармонии! Сразу верится, что такой он и есть на самом деле.
— Хватит, — обрывает врач, — она моя пациентка и пока находится в реанимации. Я и так оказал вам услугу, приведя сюда.
Опа, вот же подлец! А я ему пальцы считала, вежливой была, благодарить собиралась. А если я концы отдам от нервного потрясения?
— Я ее забираю в тюремный госпиталь! — разворачивается к Маркесу и грозно нависает, подобно медведю.
— Невозможно! Здесь реанимация! И пока состояние не стабилизируется, никто никого никуда не заберет! — Так его, молодец! Мой маленький, но гордый защитник! Я снова тебя люблю.
