как — i-, к чему бы он ни присоединялся; и соседняя морфема при этом остается такой же, как была. А слово 'руководство' на венгерский буквально переводится как 'ручная книга': просто взяли еще слово konyv 'книга' и прибавили его к уже имеющейся части. И даже интерфиксов никаких не понадобилось. Потому-то в венгерском языке так много длинных слов: венгерские морфемы, как гладкие кубики, могут свободно соединяться и так же свободно рассыпаться, чтобы образовать новое слово. Например:
lehetetlenseg 'невозможность', то есть lehet 'можно' + etlen 'не, без' + seg '-ость, — ство' (образует существительные от прилагательных);
foszerkeszto 'главный редактор', то есть fo 'голова' + szerkeszt 'редактировать' (это слово тоже состоит из двух морфем, szer 'средство' и keszt) + o 'тот, кто…'.
А вот как склоняются венгерские слова (посмотрим, как выглядят всего несколько форм уже знакомого нам слова konyv 'книга'):
| Ед. ч. | Мн. ч. | |
| Им. пад. | konyv | konyv-ek |
| Вин. пад. | konyv-et | konyv-ek-et |
| Дат. пад. | konyv-nek | konyv-ek-nek |
Да, в таком языке не придется выбирать между тремя совершенно разными окончаниями одного и того же падежа, да еще отдельно запоминать, как обозначаются падежи в единственном и во множественном числе!
Конечно, и в венгерском языке есть случаи негладкого присоединения морфем — так же как и в русском языке есть случаи сравнительно гладкого присоединения. Но вы уже понимаете, что и в том, и в другом языке такие случаи нетипичны: слишком уж явно отличается даже на первый взгляд внешний облик слов в языках 'с гладкими швами' и в языках 'без швов': в одних — слова-кубики, в других — слова-слитки, в которых не всегда и морфемы-то друг от друга сразу отделишь.
Это действительно очень важное различие между языками, которое сразу бросается в глаза. Языки с 'придирчивыми' морфемами, с негладкими швами, со словами-слитками обычно называются языками с фузией, фузионными (от латинского слова
Понятно, в каком из двух типов языков слова будут длиннее: в агглютинативных языках так легко приставлять морфемы друг к другу, что можно делать это практически неограниченно и получать слова бесконечной длины (таких слов реально не встречается только потому, что кто же захочет иметь дело с человеком, который говорит и говорит, а ни одного слова еще не сказал!). А в фузионных языках так много приходится работать над скреплением слов, что больше четырех-пяти морфем к корню уж никак присоединять не захочется. Зато в фузионных языках сразу ясно, где кончается одно слово и начинается другое. А в агглютинативных языках сплошь и рядом не разберешь, где предлог, а где приставка, где суффикс, а где просто частица. Например, когда по-турецки хотят сказать 'дамы и господа', то вполне могут сделать это так:
bayan ve bay — lar
дама и господин мн. ч.
Что тут для нас необычного? Конечно, то, что показатель множественного числа употреблен только один раз, а относится — к обоим словам!
По-турецки можно сказать и так:
будет значить это то же самое и выглядеть для нас привычнее. Но турецкий язык вполне может на одном суффиксе сэкономить. Как это иногда делаем мы с предлогами: ведь по-русски можно сказать, например, так:
Мы экономим один предлог — а турецкий язык экономит суффикс.
Значит, что слово, что часть слова — не очень для турецкого языка важно. Но по-русски нам никогда не придет в голову сказать что-то вроде:
то есть чтобы один падежный суффикс (в данном случае окончание) работал сразу на два слова. Вот это и есть разница между морфемами агглютинативных и фузионных языков.
Агглютинация и фузия — это два разных принципа устройства слов в языке, и всё из-за того, что в одних языках морфемы придирчивые (но слитные), а в других — покладистые (но независимые друг от друга). Но, оказывается, это еще не все возможные типы языков — в мире бывают и другие.
В самом деле, а что получится, если попробовать довести оба эти принципа до предела — могут ли, например, возникнуть языки со 'сверхслитными' или 'сверхнезависимыми' морфемами?
Вы, конечно, догадываетесь, что и такие языки тоже есть. Правильно. Давайте посмотрим, как они могут быть устроены.
6. Изолирующие языки
Чем более независимы морфемы друг от друга, тем менее тесно они друг с другом связаны. Значит, предельно независимые морфемы — это те, которые вообще никак друг с другом не связаны! То есть в языке с такими морфемами каждая (или почти каждая) морфема будет одновременно и корнем, и отдельным словом; слова из двух морфем будут большой редкостью, а из трех — и вовсе храниться в музее. Вот к чему приводит любовь к независимости — к полной изоляции друг от друга. Но как же такой язык будет обращаться со своими грамматическими значениями? Как он будет выражать число, вид, время, наклонение, если суффиксов и префиксов в его распоряжении — считаное количество?
Что ж, из такого положения есть два выхода. Во-первых, как вы знаете, без грамматических значений вполне можно обойтись. А на самый крайний случай — хватит и самого скудного запаса некорневых морфем. В предыдущей главе мы много говорили о том, как устроены 'языки без грамматики' (такие, как вьетнамский, китайский, йоруба и другие) — и оказалось, что устроены они не хуже языков с грамматикой, а может быть, в каком-то смысле и лучше. В этих языках сбылась мечта свободолюбивых
