давно этого хочу. Нет ничего страшнее для старика, чем бессмертие!
Оказалось, что я просто не понял, что бессмертие не есть вечная молодость
и радость жизни. Бессмертие не исключает старость и болезни, это лишь
жалкое старческое существование, с мучительной болью во всех частях тела, от которой, может, и хотелось бы умереть, но не выйдет.
Но чтобы хоть как-то быть полезным обществу, после всего того, что я
натворил, я должен…
На этом страница оборвалась. Эдвард машинально перевернул страничку еще
раз, в тайной надежде, что там все-таки будет еще какая-то информация. Но
найдя там, естественно, начало, он нервно отложил листок и, словно наркоман, стал судорожно соображать, где может быть продолжение, он подсознательно
чувствовал, что оно непременно где-то рядом.
Он встал на ноги и судорожно заметался по комнате, почесывая свой лоб, словно
это могло как-то поспособствовать его мозговой деятельности. Затем он резко
метнулся к «Эликсиру зла», который валялся на полу, и стал быстро листать
странички. Там было пусто. Он перевернул книгу и стал вытряхивать из нее
желаемое продолжение, раздвигая страницы. Но она была пуста.
Эдвард отложил ее в сторону и снова заметался по комнате. Вдруг он
молниеносно подскочил к столу, где лежали остальные издания и, взяв в руки одно
из них, стал повторять ту же процедуру, что и с первым. К его величайшей
радости, словно при удачной охоте или сборе урожая, долгожданный трофей, наконец, выпал из потайных уголков книги. Эдд быстро отложил ее в сторону и
снова вцепился глазами в строки:
…просто обязан оставить эти наставления, огромный и, увы, печальный опыт
будущим поколениям. Я разложу пять своих листов в пять своих книг и так же, как свой дневник, отправлю за пределы замка, в надежде, что когда-нибудь по
этим крупицам соберут мою историю, и станет она полезным нравоучением
для всех. А если даже эти листы никогда не встретятся, то все равно каждый, кто откроет одну из этих книг с грязными и злыми мыслями, желая получить
власть и бессмертие, наткнется на один из них, и магия, заложенная в моих
письмах, остановит подобные его помыслы.
«Так вот, что отпугнуло мрак, магия Улина!» — довольно проговорил вслух Эдвард
и снова уткнулся в листок.
Что до меня, то я продолжаю слышать постукивания по ночам и протяжный
тоскливый вой где-то вдалеке. Иногда я подолгу сижу у окна своей башни и
смотрю вокруг.
По ночам, пребывая в полном одиночестве, окруженный мерцанием свечи, я
задумчиво наблюдаю за звездами и слушаю приятную музыку ночи, состоящую
из стрекотания сверчков и кваканья лягушек. Когда же тени окончательно
сгущаются надо мной, то мне становится страшно, и я начинаю читать
книги. Вы, возможно, скажете, как может быть страшно человеку, посвятившему себя оккультизму и призвавшему к себе самого дьявола, который живет в его замке. Но от этого становится еще страшней!
Князь Тьмы ко мне больше не являлся с того самого случая у камина, но я и не
хотел этого боле. Однако я всегда чувствовал его присутствие, я знал, что
эта злая субстанция находится в постоянном движении, она всегда
ежеминутно следит за мной. За многие годы сосуществования с ним, я немного
научился понимать, где он и что он делает. Так, например, если пламя свечи
