вас будет сестра Анна Дмитриевна, кланяйтесь ей в ноги и целуйте ее руку', — и сама она первая подошла к ней и поклонилась.
Тело старицы слабело, но дух бодрствовал. За несколько дней до кончины над нею было совершено таинство св. елеосвящения, а затем св. причащения. За причащением открылся ее слух, которого она давно по старости лишилась. Все время сохраняла она ясное сознание. В день смерти вечером встала с постели, позвала келейницу и просила налить в стакан св. воды.
Три раза перекрестившись, она при каждом крестном знамении пила св. воду. Потом сама опустилась на постель и тихо предала дух Богу. Это было 15 января 1860 года.
Она лежала три дня в гробу, как спящая, без всяких признаков разложения. Тело ее, при громадном стечении народа, предано земле в часовне Задонского Богородицкого монастыря, рядом с затворником Георгием, в ряду других Задонских подвижников.
ИЕРОСХИМОНАХ ИОАНН, ЗАТВОРНИК СВЯТОГОРСКИЙ
Иеросхимонах Иоанн, подъявший великий подвиг затворничества, происходил из небогатых мещан города Курска, назывался в мире Иван Крюков и родился 20 сентября 1795 года. С детства запало в него желание монашества, которое возбудили в его душе рассказы мальчика-сверстника Семена Мошнина о его деде, спасавшемся в то время в Сарове, — великом старц Серафиме.
'Ох, хорошо так жить, хорошо жить и спасаться!' — восклицал Иван, расспрашивая мальчика о его деде.
На девятом году Иван просил родителей отдать его учиться грамоте; но родители, находясь в бедности, предпочли отдать сына печному мастеру, изготовлявшему изразцы, на 7 лет, с уплатою родителям за все это время 10 руб. ассигнациями. Хозяин Ивана был жестокий человек и вымещал на своем ученике свою досаду. Он бил его так, что Иван иногда подолгу лежал без дыхания. Придя в возраст, Иван поступил приказчиком к торговцу скотом, и зарабатывал 200 руб. в год; тут, вопреки своему желанию, так как мысль о монастыре не оставляла его, Иван женился, по настоянию родителей. Перейдя вскоре затем снова в изразцовую мастерскую, он стал зарабатывать 600 руб. в год, и к 30 годам, заведя собственное дело, стал брать значительные подряды; купил два постоялые дома и гостиницу, и стал совершенно зажиточным человеком. Жизнь Крюков вел трезвую и благочестивую, ходил часто в церковь и сохранял расположение к монашеству.
Лет через десять после того как Иван стал на ноги, жена его умерла, и он остался бездетным; вскоре умер и отец его, и он, видя, что сестры его живут в замужестве, обеспечил старуху мать и стал проситься у нее в монастырь. Мать никак не соглашалась, требуя чтоб он остался при ней до ее смерти, и старуху преклонили только увещания одного уважаемого ею помещика, который прямо объявил ей, что, если и теперь она будет удерживать сына, то ответит за него Богу.
— Бог с тобой, — сказала она, — отпущу тебя в монастырь; иди с Богом и молись там за меня.
Сын поклонился ей, в радости, в ноги, и этот день показался ему светлым праздником. Мать предложила Ивану выбрать в благословение от нее какую-нибудь из ее икон, которых у нее было много в золотых и серебряных окладах, но он просил дать ему медный литой крест, который и носил всю жизнь на толстой железной цепочке. Сделав себе из шинного железа вериги, пояс и наплечники, весом в полпуда, он возложил их на себя для усмирения плоти. Проведя около полутора года в хлопотах по расчетам и получению свидетельства от мещанского общества, причем он махнул рукой на тех, кто обманно не хотел ему платить, — Крюков со слезами простился с матерью, которую перевез на жительство к одной из сестер своих, и на 39-м году оставил родной город.
Побывав пешком в Киеве и получив там совет вступить в Глинскую пустынь Курской епархии, он направился туда и у ворот монастырских молился, чтоб Матерь Божия сподобила его потрудиться в Ее обители на спасение души. Глинская пустынь в то время процветала духовно под управлением игумена Филарета, утвердившего в ней строгий чин и устав молдованских монастырей Паисия Величковского.
Крюкову было дано послушание класть печи — занятие, которое он раньше хоть и видал, но сам им не занимался. В пустыне он быстро стал хорошим печником. В поведении он отличался простосердечием, простотою и искренностью; кроме хождения ко всем службам, он в келлии все свободное от послушаний время дня и ночи посвящал на молитву, кладя земные поклоны. Уже в это время его твердая детская вера проявилась следующим образом. В монастырь был приведен одержимый нечистым духом. Пять человек не могли ввести этого несчастного в церковь. Крюков взял его в свою тесную келлийку, заперся с ним и слезно стал молиться Богу об освобождении скованной души. Так молился он до полуночи; одержимый лежал без движения, тяжело дыша, как умирающий. Потом Иоанн положил правую руку на страшно трепетавшее сердце больного; он успокоился, заснул, а на другое утро встал исцеленный. На это событие Иоанн смотрел, как на совершенно обыкновенное.
Печное послушание, ответственность за небрежность молодых помощников послушников сильно тяготили Иоанна. Однажды вечером, идя из церкви в келлию, он думал о том, какой ему принять подвиг, и, взглянув на развесистое дерево, сказал себе, что, притворясь юродивым, можно взойти на дерево, и жить там, как птица. После долгой молитвы о том, чтобы Господь вразумил его, Иоанн заснул и видел, как к нему вошли два светлые юноши, наложили на него священническую ризу и сказали: 'Оставь мысль о юродстве, это не твой путь'.
Духовник монастырский, узнав об этом сне, посоветовал Иоанну учиться грамоте, и дал ему псалтырь славянской печати. Под руководством одного грамотного мальчика Иоанн научился грамоте и немного письму. После печного послушания, Иоанн был переведен в трапезу, затем назначен экономом и в 1840 г. пострижен в мантию с именем Иоанникия. Незадолго до того, произошел новый случай исцеления им бесноватого, из дворян.
В сороковых годах началось возобновление древней и знаменитой Святогорской обители, упраздненной в 1788 году; о. Иоанникий был назначен туда экономом. Много пришлось понести трудов и скорбей о. Иоанникию при наблюдении за постройками, за которые он был ответствен; было нелегко согласовать распоряжения настоятеля с желаниями Потемкиных, главных устроителей и жертвователей монастыря. Под наблюдением эконома была воздвигнута гостиница, два братские корпуса, хлебный амбар и ледник. Приходилось, по тесноте места, отсекать часть меловой горы, у подошвы которой стоит обитель, устраивать каменные своды и подпорки. Кроме того, эконом расчистил и расширил двумя вновь выкопанными приделами древний пещерный храм, засыпанный с прошлого столетия землею и поросший лесом. Замечательно открытие этого храма. Пред упразднением монастыря, один из послушников, именем Михаил, заметил отверстие в земле, служившее входом во храм, и рассказал о том монахам, но до упразднения обители ничего не успели сделать. Этот послушник, поселившийся в окрестностях Святых гор, при возобновлении обители, вновь вступил в нее, уже столетним старцем, и пострижен с именем Мафусаила; он рассказал настоятелю о засыпанном храме, над местом которого духовник монастырский видал по ночам свет. Храм был открыт под руководством эконома Иоанникия, который собственноручно вырубил из цельного дикого камня престол.
В 1849 г. о. Иоанникий рукоположен во иеромонаха, и назначен духовником для богомольцев. Незадолго до того он подвергся тому же искушению, как целомудренный Иосиф, и, спасая себя, выпрыгнул, с опасностью для жизни, из высокого окна. Душа о. Иоанникия просила тишины и полного безмолвия. Он начал думать о затворе.
Та меловая гора, на которой стоит Святогорский монастырь, вся изрыта пещерными ходами, которые во время запустения монастыря во многих местах завалились, так что проход по ним был труден. Иоанникий просил у настоятеля позволения их очистить и расширить. В верхней части скалы было несколько тесных келлий; в одной из них, работая над очищением пещер, о. Иоанникий отдыхал и полюбил ее. Он вспомнил в ней свое далекое детство, рассказы товарища о затворничестве о. Серафима, свои первые мечты и стремления, и ему захотелось хоть теперь осуществить их. С разрешения настоятеля, он обложил келлию досками, сделал деревянные дверь и простенок, и стал проситься в затвор. Настоятель, зная крайнюю простоту Иоанникия и великие духовные опасности, которые представляет этот подвиг, — боясь, не делается ли это из обольщения, стал испытывать его. Он велел ему, иеромонаху, своими руками
