яви мне благодать твою и сделай меня христианкой: я — море грехов, господин мой, и бездна беззаконий; омой же меня крещением».
Все собравшиеся епископы и клирики, видя блудницу, пришедшую с таким покаянием и верою, проливали слезы. Блаженный едва мог заставить ее подняться от ног его.
— Правила церковные, — сказал он, — повелевают не крестить блудницу без поручителей, из опасения, чтобы она не вернулась снова к той же блудной жизни.
Услышав этот ответ, она снова поверглась к ногам святого, омывала их слезами и отирала волосами головы своей, как некогда евангельская грешница омывала ноги Христу (см.: Лк. 7: 37–38).
— Ты дашь ответ Богу о душе моей, если не крестишь меня, — говорила она. — От рук твоих да взыщет тогда Бог душу мою, а за тобою запишет лукавые мои дела. Если отвергнешь меня не крещенной, то будешь виною продолжения моей блудной и нечистой жизни. Если не избавишь меня теперь от злых моих дел, то я отвернусь от Бога твоего и поклонюсь идолам. Если не сделаешь меня ныне невестой Христовой и не приведешь к Богу твоему, то не будешь иметь доли с Ним и святыми Его».
Все присутствовавшие, слыша сие и видя, как такая блудница столь сильно воспламенилась стремлением к Богу, прославили Человеколюбца Бога. Блаженный Нонн немедленно послал меня, смиренного Иакова, к архиепископу поведать ему о сем. Архиепископ, услышав о происшедшем, весьма обрадовался и сказал мне: «Пойди, скажи епископу твоему: отче честный, тебя ожидало дело сие, ибо хорошо знаю тебя, что ты — Божии уста, по слову Его: «если извлечешь драгоценное из ничтожного, то будешь как Мои уста»» (Иер. 15: 19).
И, призвав госпожу Роману, которая была первой диакониссой церковной, послал ее со мною. Когда мы пришли, то застали Пелагию еще лежавшей на земле у ног блаженного Нонна, который едва мог заставить ее подняться, говоря: «Встань, дочь, чтобы огласиться перед крещением». Она встала, и сказал ей епископ:
— Исповедуй сначала грехи твои.
Она отвечала с плачем:
— Если начну испытывать совесть мою, то не найду в себе ни одного доброго дела; знаю лишь, что грехи мои многочисленнее песка морского, и не достанет воды в море, чтобы омыть скверные дела мои. Но я надеюсь на Бога твоего, что Он облегчить бремя беззаконий моих и милостиво призрит на меня.
Епископ спросил ее:
— Как твое имя?
Она отвечала:
— Родители мои называли меня Пелагиею, граждане же Антиохийские переименовали меня Маргаритою ради тех красивых и многоценных уборов, коими украшали меня грехи мои.
Тогда епископ огласил ее, крестил во имя Отца и Сына и Святого Духа, помазал миром и причастил Пречистого и Животворящего Тела и Крови Господа нашего Иисуса Христа, во оставление грехов. Духовной матерью Пелагии была диаконисса Романа; приняв ее от купели крещения, она провела ее из церкви в покой оглашенных, так как и мы там находились. Блаженный Нонн сказал прочим епископам: «Будем трапезовать, братия, и возрадуемся с ангелами Божиими о том, что нашли потерянную овцу: вкусим пищу с елеем и вином ради духовного утешения».
Когда все пришли и стали трапезовать вместе с новокрещенною, бес начал вопить во всеуслышание. Человеческим голосом рыдая, говорил он:
— Горе, горе, что терплю я от этого болтливого винопийцы! О, злой старик! Не довольно ли было тебе тридцати тысяч сарацын, коих ты крестил, похитив их у меня? Не довольно ли тебе было Илиополя, который ты у меня отнял и привел к твоему Богу — а он был некогда моим, и все в нем живущие мне покланялись! А теперь и последнюю мою надежду ты отнял. Что же мне делать, старец упрямый, обманщик? Не могу выносить твоих уловок. Да будет проклят день, в который ты родился, злой старик! Потоки слез твоих пролились на мое жилище и сделали его пустым.
Так, плача, вопил диавол пред дверями покоя, где мы были, и все там находившиеся слышали голос его. И снова, обратившись к новокрещенной, бес сказал:
— Что ты делаешь со мною, госпожа Пелагия? Ты подражаешь Иуде. Он, почтенный апостольской славой и честью, предал Господа своего, а ты то же сделала со мною.
Тогда епископ повелел рабе Божией Пелагии оградить себя крестным знамением. Она, сотворив знамение креста Христова на лице своем, сказала диаволу:
— Да отгонит тебя Иисус Христос, избавляющий меня от тебя!
Когда она сказала сие, диавол тотчас исчез…
Через два дня, когда Пелагия спала с госпожою Романою, матерью ее духовной, явился к ней диавол, разбудил ее и начал говорить ей:
— Дорогая госпожа моя Маргарита, какое зло я сделал тебе? Не обогатил ли я тебя золотом и серебром? Не украсил ли я тебя каменьями многоценными, уборами и одеждами? Молю тебя, поведай мне: какую причинил я тебе скорбь? Что велишь мне, все исполню немедленно, только не оставляй меня и не делай из меня посмешище.
Оградив себя крестным знамением, Пелагия отвечала:
— Господь мой Иисус Христос, избавивший меня от зубов твоих и соделавший меня невестой небесного Своего чертога, да отгонит тебя от меня.
И тотчас диавол исчез.
Разбудив немедленно святую Роману, Пелагия сказала ей:
— Помолись обо мне, мать моя: лукавый преследует меня.
Романа отвечала:
— Дочь моя, не устрашайся его, ибо он теперь боится и трепещет даже тени твоей.
На третий день по крещении своем Пелагия призвала одного из слуг своих и сказала ему:
— Ступай в дом мой, перепиши все, что есть в моих златохранительницах, и все уборы мои, и все принеси сюда.
Слуга пошел и сделал, как было приказано ему. Тогда блаженная Пелагия, призвав святого епископа Нонна, все отдала в руки его, говоря: «Вот богатства, коими обогатил меня сатана; передаю его в святые руки твои: делай с ними, что хочешь, мне же должно искать сокровищ Господа моего Иисуса Христа».
Блаженный епископ Нонн, призвав эконома церковного, отдал ему в присутствии всех переданные ему Пелагией сокровища и сказал ему:
— Заклинаю тебя именем Святой и Нераздельной Троицы не вносить ничего из сего золота ни в дом епископский, ни в церковь Божию, ни в свой дом, ни в дом кого-либо из клириков, но раздай все сие своими руками сиротам, убогим и немощным, дабы то, что собрано злом, было израсходовано на добро, и богатство греховное стало бы богатством правды. Если же нарушишь сию клятву — анафема да будет дому твоему, и участь твоя с теми, которые восклицали: «Возьми, возьми, распни его» (Лк. 23: 21).
Раба Божия Пелагия ничего не оставила из своего имущества даже на пропитание себе, но питалась за счет Романы диаконисссы: ибо поклялась ничем не пользоваться от богатства греховного. Призвав всех своих слуг и служанок, она отпустила их на волю, дав каждому достаточно серебра и золота.
— Я освобождаю вас от временного рабства, — сказала она им, — вы же постарайтесь освободить себя от рабства суетному миру, исполненному грехов, дабы нам, жившим в мире сем совместно, сподобиться пребывать вместе и в блаженной жизни.
Сказав сие, Пелагия отпустила слуг своих. В восьмой день, когда надлежало ей, по обычаю новокрещенных, снять белые одежды, полученные по крещении, (день был воскресный), Пелагия, встав весьма рано, сняла белые одежды, в которые была одета при крещении, и облачилась во власяницу. Взяв ветхую одежду блаженного Нонна, она тайно от всех удалилась из Антиохии, и с того времени никто не знал, где она находилась. Диаконисса Романа скорбела и плакала о ней. Но всеведущий Бог открыл блаженному Нонну, что Пелагия ушла в Иерусалим, и утешал Нонн Роману, говоря: «Не плачь, дочь моя, а радуйся: Пелагия, подобно Марии, которая «избрала благую часть, которая не отнимется у нее» (Лк. 10: 42).
Немного дней спустя мы были отпущены архиепископом и возвратились в Илиополь. Чрез три года явилось у меня желание идти в Иерусалим — поклониться святому воскресению Господа нашего Иисуса Христа, и я просил епископа моего, блаженного Нонна, отпустить меня. Отпуская меня, он сказал: «Брат
